Михаил Тверской

Распутывая тугой узел эгоистических интересов, следовало примирить не только сыновей Александра Невского, но и всё растревоженное княжеское сообщество Северо-Восточной Руси. Вероятно, в Твери для обсуждения ситуации состоялся княжеский съезд. Под давлением Михаила Тверского и Даниила Московского, за спинами которых вставала грозная тень Ногая, Андрей вынужден был уступить. Он согласился примириться с братом и вернуть Дмитрию его родовую вотчину — Переяславль Залесский. Фёдор Чёрный, уже обживавший Переяславль, вынужден был скрепя сердце согласиться с этим постановлением.

Летописи сообщают ещё о некоторых итогах переговоров. Сын и единственный наследник Дмитрия Иван получал в управление Кострому. Однако сам Дмитрий вынужден был вернуть новгородцам Волок (5, 328). Это была их награда за поддержку Андрея и отказ от услуг Дмитрия.

Заключив мир с Дмитрием, Андрей, не возвращаясь в Новгород, отправился (вероятно, через Владимир) в свой удельный Городец. Что до Дмитрия, то он двинулся в противоположную сторону — на Волок.

Последний волок

Цель этой поездки в город, который ему уже не принадлежал, не вполне понятна. Равным образом неясно и то, вернул ли Андрей Дмитрию отнятое у него «на броде» имущество. Однако ясно, что перед тем, как возвратиться в разорённый и сожжённый Переяславль, Дмитрий должен был запастись деньгами и людьми. Единственное место, где он мог найти то и другое, был наполненный переяславскими беженцами Волок. Здесь был своего рода узел связанных волоками речных торговых — а при необходимости и военно-стратегических — путей. Из верхнего течения Ламы дорога шла через водораздел к верховьям Рузы — левого притока Москвы-реки. Отсюда, пройдя немного вверх по Москве-реке, путники попадали в Можайск, от которого было рукой подать до истоков Протвы — торной дороги на юго-восток, к Оке. К западу от Можайска соединённые волоками речные дороги тянулись к бассейну Вазузы и Днепра.

Вся эта забытая ныне дорожная сеть наиболее активно использовалась именно новгородцами — самым подвижным и предприимчивым элементом тогдашнего русского общества. Через неё они из района Твери кратчайшим путём выходили к Оке и Волге. Их лёгкие ладьи были хорошо приспособлены к условиям мелководья и многочисленных волоков.

Именно Волок как город и крепость (Волоколамск) служил организатором бесперебойного и безопасного движения по всей этой речной системе. Сидя на Волоке, новгородцы могли не только отслеживать и регулировать товарные потоки, но и наилучшим для себя образом решать вопрос торговых пошлин.

Однако со временем новгородцы стали тяготиться содержанием далёкого Волоколамского «транспортного узла». Подобно Торжку, Волок стал ахиллесовой пятой Новгорода. Устав от этой докуки, — а может быть, реализуя какие-то неведомые нам политические замыслы, — новгородцы в 1284 году уступили Волок Дмитрию Переяславскому. Полагают, что Дмитрий держал там в роли наместника своего сына Ивана (147, 7).

Теперь Дмитрий, возвращая Волок новгородцам, хотел забрать оттуда всё, что принадлежало ему, и подготовиться к возвращению в Переяславль. Но судьба положила конец всем его хлопотам и предположениям. «В лето 6803 (1295) преставися князь великим Дмитреи Александрович в чернцех и в скиме, и на пути близ Волока».

Стойкий воин, князь Дмитрий, подобно своему отцу Александру Невскому, отправился в последний путь в облачении воина Христова.

Власть и собственность

События 1293—1294 годов показывают Михаила Тверского как смелого и самостоятельного правителя. Не испугавшись ханской власти, стоявшей за спиной Андрея Городецкого, и, может быть, надеясь на власть эмира Ногая, Михаил встал на сторону князя-изгнанника Дмитрия Переяславского. Эта позиция возвышала его в моральном отношении и вызывала симпатию у всех, кто по разным причинам не любил нового великого князя Владимирского Андрея Городецкого.

Имея такого надёжного союзника, как воспитанный в Твери при дворе князя Ярослава Ярославича московский князь Даниил, Михаил стал предводителем своего рода коалиции противников Андрея. Все десять лет своего правления (1294—1304) Андрей вынужден был отбиваться от нападок этой коалиции или останавливаться перед её боевой мощью.

Русская усобица развивалась при сохранении ордынской угрозы. События 1293/94 года убедили русских князей в том, что молодой хан Тохта постепенно освобождается от опеки Ногая. В этой ситуации покровительство Ногая не укрепляло позиции русского князя в ханской ставке, а напротив — ослабляло. Осознав изменения ситуации, вторая княжеская коалиция постепенно переходит на сторону хана Тохты.