Михаил Тверской

Казалось, наступило время мира. Но огонь вражды тлел под пеплом примирения. Во имя прочности достигнутого мира (а может быть, и по каким-то другим соображениям) великий князь Дмитрий приказал схватить и убить боярина Андрея Городецкого Семена Тонглиевича, которого летописец называет «льстивым кромольником» и считает главным виновником вражды между князьями. В этой тёмной истории неясно всё, за исключением финала, который состоял в том, что русский боярин с татарским отчеством был убит в Костроме (на территории великого княжения Владимирского) двумя посланными великим князем Дмитрием боярами — Антоном и Феофаном (22, 79). Прежде чем убить Семена Тонглиевича, порученцы пытали его, желая выведать какие-то секретные сведения, а главное — узнать намерения князя Андрея. Но боярин хранил молчание, ссылаясь на долг верности своему князю.

Эта, по выражению С. М. Соловьёва, «гнусная расправа» только усилила ненависть Андрея к старшему брату (123, 230). И лишь боязнь рассердить всесильного Ногая заставляла его до поры до времени держать меч в ножнах.

В 1285 году Андрей не удержался от искушения нанести брату новый удар. Эта третья рать, по-видимому, носила характер «частного предприятия». Андрей привёл на Русь какого-то татарского «царевича», который прошёл огнём и мечом по владениям Дмитрия Переяславского. В летописных известиях об этом событии есть значительные расхождения. Вот версия Никоновской летописи:

«Того же лета (6793/1285) князь Андрей Александрович Городецкий приведе царевича изо Орды на старейшаго своего брата, великого князя Дмитреа Александровичя. Бывшим же татаром въ розгонех семо и тамо, князь велики же Дмитрей Александрович собрався со многою ратью и иде на них, и побеже царевич во Орду, а князь велики Дмитрей Александрович бояр Андреевых переима» (17, 166).

А вот версия Новгородской Четвёртой летописи:

«...А князь Андреи приведе царевича, и много зла сътворися крестьяном. Дмитрии же съчтався съ братьею, царевича прогна, а боляры Андреевы изнима» (11, 246).

Из сообщения можно понять, что Дмитрий призвал родного и двоюродного братьев — Даниила Московского и Михаила Тверского, чтобы общими силами прогнать ордынского «царевича». В таком случае это было первое боевое крещение Михаила Тверского, которому в 1285 году исполнилось 14 лет. Знаменательно, что будущий герой Бортеневской битвы начал свой ратный путь схваткой с татарами...

Военная сторона вопроса облегчалась тем, что приведённые Андреем татары рассыпались мелкими отрядами с целью грабежа. Вероятно, «царевич» происходил из родственников «царя» Туда-Менгу, что позволило Дмитрию, протеже Ногая, действовать достаточно смело. Конечно, он мечтал захватить не только Андреевых бояр, но и его самого. Однако Андрей уже имел немалый боевой опыт и был настороже.

В целом ситуация третьей рати 1285 года напоминает ситуацию 1317 года, когда Михаил Тверской внезапным ударом разгромит рассыпавшиеся по Тверской земле для грабежа отряды Юрия Московского и приведённых им татар. И кто знает, не вспомнит ли Михаил Тверской на заснеженном поле Бортеневской битвы это упоительное чувство победы над страхом, победы над непобедимым, казалось бы, врагом?..

Между тем временщик Ногай продолжал укреплять свою власть над степным миром. В 1287 году он подготовил свержение с престола хана Туда-Менгу, который осмеливался спорить со своим бекляри-беком, и возвёл на трон молодого и послушного хана Тула-Бугу (101, 61). Для полноты контроля Ногай окружил нового хана конкурентами. «Фактическими соправителями нового хана стали его родной брат Кунчек и два двоюродных — Алгуй и Торгул, сыновья Менгу-Тимура. Ногай сохранил за собой пост бекляри-бека, а кроме того, самовольно присвоил себе статус “ака” — главы рода Джучидов с правом разрешать по собственному усмотрению все споры в ханском семействе» (101, 62).

Успехи Ногая придали уверенности его русским вассалам. Дмитрий Переяславский в 1288 году предпринял какое-то наступление на Михаила Тверского, но получил решительный отпор:

«Того же лета не въсхоте Михаил Тферскыи покоритися великому князю Дмитрию и начат наряжати полкы. Слышавше се великий князь и созва братью свою Андреа Александровича и Данила и Дмитриа Борисовичи и вся князи, яже суть под ним и поиде с ними ко Тфери. И приидоша къ Кашину и обьступиша град и стояша 9 днии и сътвориша страну ту пусту, а Къснятин весь пожгоша. И отьтоле въсхотеша ити къ Тфери, Михаил же въсхоте и расмотрився стати противу выеха. Великыи же князь сътвори мир съ Михаилом и распусти братью свою въсвояси, а сам възвратися въ Переяславль» (20, 34).

Можно только догадываться относительно причин похода большой княжеской коалиции на Тверь. Судя по неожиданному единству недавних врагов, Михаил каким-то образом затронул их общие интересы. Такой общезначимой темой могла быть, например, раскладка платежей по ордынскому «выходу». Отсюда и выступление великого князя Владимирского в качестве инициатора похода.