Михаил Строгов

К великому счастью, тарантас удалось поставить под своего рода навес — в глубокую расщелину, куда шквал задувал лишь под углом. Но защищен он был не настолько, чтобы косые порывы шквального ветра, отраженные выступами склона, не били по нему с дикой силой. И, грохаясь о стену скалы, тарантас грозил расколоться на тысячу кусков.

Наде пришлось из него выбраться. Михаил Строгов, при свете одного из фонарей, обнаружил в скале углубление, выбитое некогда киркой рудокопа, где девушка могла прикорнуть в ожидании дальнейшего пути.

Но около часу ночи полил дождь, а вскоре порывы ветра пополам с водой уже буйствовали вовсю, не в силах, однако, загасить полыхание неба. Из-за этой новой напасти о продолжении пути не приходилось и думать.

Итак, сколь ни велико было нетерпение Михаила Строгова — а оно, как легко понять, было огромным, — самый разгул стихии приходилось пережидать. Впрочем, поскольку путники уже достигли перевала, рассекавшего дорогу Пермь — Екатеринбург, им оставалось лишь спуститься по склону Уральского хребта. Однако спускаться в сложившихся условиях, по земле, размытой тысячами горных потоков, среди воздушных вихрей и водоворотов, явно означало играть своей жизнью, рискуя свалиться в пропасть.

— Ждать — нет хуже, — сказал Михаил Строгов, — но зато это позволит нам избежать более длительных задержек. Судя по силе урагана, надолго его не хватит. Часам к трем начнет светать, и спуск, слишком рискованный в темноте, после восхода солнца станет если не легким, то хотя бы возможным.

— Подождем, братец, — отозвалась Надя, — но только никак не ради того, чтобы избавить меня от усталости или опасности!

— Я знаю, Надя, — ты решила не останавливаться ни перед чем, но, подвергая опасности нас обоих, я рисковал бы не только твоей или моей жизнью — я рисковал бы и своим делом, долгом, который мне надо выполнить прежде всего!

— Своим долгом!… — прошептала Надя.

В этот момент небо разорвала яркая вспышка, от которой дождь словно бы испарился. И тотчас раздался сухой треск. Воздух наполнился удушливым запахом серы, и от электрического разряда в двухстах шагах от тарантаса гигантским факелом вспыхнула купа высоких сосен.

Ямщик, словно рикошетом сброшенный наземь, поднялся на ноги, по счастью, невредимый.

Когда последние раскаты грома затерялись в глубине гор, Строгов почувствовал, как Надина рука с силой сдавила его ладонь, и услышал, как она шепчет ему на ухо:

— Братец, ты слышал? Кто-то кричит!

Глава 11 ПУТНИКИ, ПОПАВШИЕ В БЕДУ

И верно, в момент краткого затишья выше по дороге, неподалеку от расщелины, прикрывшей тарантас, послышались крики.

Они походили на зов отчаяния, сорвавшегося с уст путника, который попал в беду.

Михаил Строгов напряженно слушал.

Ямщик тоже прислушивался, но при этом качал головой, словно считая ненужным отвечать на этот зов.

— Какие-то путники просят о помощи! — воскликнула Надя.

— Ежели они и впрямь на нас надеются… — начал было ямщик.

— А почему бы и нет? — вскричал Михаил Строгов. — Разве не должны мы сделать для них то, что в подобных обстоятельствах они сделали бы для нас?

— Но не хотите же вы загробить повозку с лошадьми!…

— Я пойду пешком, — оборвал ямщика Михаил Строгов.

— Я последую за тобой, брат, — сказала юная ливонка.

— Нет, Надя, останься. Ямщик побудет с тобой. Я не хочу оставлять его одного…

— Хорошо, я останусь, — согласилась Надя.

— Что бы ни случилось, из укрытия не выходи!

— Ты найдешь меня на этом же месте.

Михаил Строгов пожал руку своей спутнице и, миновав поворот ущелья, исчез в темноте.

— Зря твой брат это затеял, — сказал ямщик девушке.

— Нет, не зря, — просто ответила Надя.

Тем временем Михаил Строгов быстро подымался по дороге. Он очень спешил оказать помощь людям, подававшим знаки бедствия, но одновременно ему не терпелось и узнать, кто эти путники, не побоявшиеся в бурю забраться в горы, — он не сомневался, что это те самые люди, чья телега все время ехала впереди его тарантаса.

Дождь кончился, но ветер свистел с удвоенной силой. Крики, которые он доносил, слышались все отчетливее. С того места, где Михаил Строгов оставил Надю, увидеть что-либо было невозможно. Дорога петляла, и при вспышках молний видны были только выступы склонов, разрывавших ленту дороги. От порывов ветра, разбивавшихся обо все эти углы, возникали труднопреодолимые завихрения, и Михаилу Строгову, чтобы пройти их насквозь, пришлось напрячь свою незаурядную силу.

Вскоре стало ясно, что путники, звавшие на помощь, находятся где-то неподалеку. Хотя Михаил Строгов еще не мог их видеть, — то ли оттого, что их отбросило прочь от дороги, то ли из-за темени, скрывавшей их от его глаз, — слова их, однако, явственно достигали его слуха.

Вот что он услышал — и это снова вызвало у него удивление:

— Тупица! Вернешься ты, наконец?

— Смотри, как бы тебя на ближайшей станции кнутом не отстегали!

— Слышишь, чертов ямщик! Эй!

— Вот как они здесь возят, в этой стране!…

— И вот что у них называется телегой!

— Трижды скотина! Все гонит и гонит, вроде и не замечая, что бросил нас посреди дороги!