Михаил Орлов

Всё так просто? Неужто после очередного поражения ненависть нашего государя к Франции, а точнее — лично к Наполеону, сменилась ненавистью к Англии? Конечно же нет! Просто русский царь понимал, что его воинству следует прийти в себя и подготовиться к новым баталиям. Только потому и был заключён этот позорный для России мир, только поэтому император Наполеон и стал для императора Александра I другом, вследствие чего, пока шли переговоры, новоявленные «друзья», как потом скажет поэт о совершенно иных людях, «встречались каждый день верхом»[65]. Ну а так как в нашем случае речь идёт об императорах, то эти встречи не могли обойтись без лейб-гвардии — как с той, так и с другой стороны.

«Для охранения главной квартиры Государя Кавалергардскому полку приказано было расположиться по деревням близ Бенигкейтена. В тот же день в Бенигкейтен выслан полуэскадрон кавалергардов с приказанием “содержать там день и ночь патрули и всех, которые будут грабить, и праздношатающихся брать под арест и отсылать в главное дежурство”. Кроме этого полуэскадрона, наряжаемого для содержания разъездов, 13 и 14 июня назначен был от полка 1-й полуэскадрон лейб-эскадрона в конвой Государю. Этому полуэскадрону, под командой В.В. Левашова (впоследствии графа), суждено было быть свидетелем Тильзитского свидания и составлять конвой Государя в первые дни его пребывания в Тильзите»^{87}.

Честь высокая, но… сомнительная! Только что отгремел Фридланд, менее двух лет прошло с трагического дня Аустерлица, и мало кто из офицеров русской гвардии мог считать французов друзьями, а их самозваного императора «божьим помазанником». Так что те, кто могли избегнуть этой «чести» — её избегали…

Вот что писал уже известный нам генерал Жиркевич: «Мой генерал мне предлагал отправиться в Тильзит с полуротой при первом батальоне Преображенского полка, отряжённого в главную квартиру Наполеона, для содержания там караулов при государе; но я из патриотизма от сего отказался»^{88}..

Подпоручик артиллерии имел такую счастливую возможность — отказаться «из патриотизма», ибо получил предложение, а не приказ. Кавалергарды лейб-эскадрона были обязаны отправиться на историческую «встречу двух императоров», потому как их желания на то никто не спрашивал. Да только гвардейские кавалеристы были не меньшими патриотами, нежели гвардейские артиллеристы, к тому же у кавалергардов к французам были свои счёты за предыдущую кампанию. А потому, когда ротмистр Левашов вывел два взвода на берег Немана, в виду стоявшего на фарватере плота с шалашом посредине — места будущей беседы Александра I и Наполеона, — офицеры спешились без всякой команды, бросив поводья коноводам, собрались в тесный кружок и повели между собой оживлённый разговор, выказывая полнейшее безразличие как ко всему, происходившему вокруг, так и к командам Васеньки, как обычно называли в полку 23-летнего ротмистра…

Демонстрация эта, разумеется, была замечена государем, и возмущённый Александр Павлович выразил затем ротмистру Левашову своё неудовольствие.

Известно, что корнет Михаил Орлов выполнял тогда более важную задачу, чем присутствие в рядах почётной свиты императоров. Отменно владеющий французским языком и вообще — весьма и весьма светский человек, он несколько раз был направлен с различными поручениями в Главную квартиру французов. Обычно, выполнив поручение, молодой офицер не спешил возвращаться, но охотно вступал в разговоры с французами, присматривался к происходившему, важное запоминал и анализировал. В отличие от многих, даже и весьма высокопоставленных лиц, он считал, что худой Тильзитский мир долго не продлится и что, невзирая на все заверения императоров о вечной дружбе и союзе великих держав, русской и французской армиям ещё придётся скрестить штыки. Русские обид не прощали, а Наполеон не собирался отказываться от своих «наполеоновских» планов: быть самым первым, царить над всеми.

А ведь, пожалуй, для него тогда была последняя возможность остановиться. В Тильзите французский и русский императоры фактически поделили между собой Европу:

«Наполеон посулил царю территориальное обогащение в Финляндии за счёт Швеции и в румынских княжествах (Молдавии и Валахии) за счёт Турции; взамен царь согласился признать все завоевания Французской империи и все королевства, созданные Наполеоном. По тайному пункту он обязался соблюдать блокаду, т. е. строжайше закрыть свои порты англичанам. Итак, царь отрёкся от своей недавней союзницы, Англии, а Франция — от своих старых союзников, Швеции и Турции.

…Отныне Италия, Германия, Австрия, Пруссия и Польша всецело были подвластны Наполеону; он разделял с русским царём владычество над миром. Вскоре он пожелал уже один властвовать над Европой…»^{89}

…Корнет Орлов понимал, что война неизбежна и, значит, к ней следует готовиться. В частности, необходимо как можно лучше узнать своего противника.

В начале июля гвардия двинулась в обратный путь.