Михаил II

Все эти мысли, назойливо влезавшие в мой бедный рассудок, совершенно не давали спать. Но когда часы пробили три часа, рассудок не выдержал, отказался что-либо анализировать и как-то неожиданно погрузился в нирвану. Из этого блаженного состояния сна меня, как обычно, вывел чертов Первухин. А именно путём гнусного покашливания над самым моим ухом. Это так мой бывший ординарец будил российского сюзерена. Хитрец заранее посмотрел, что под рукой у меня нет ничего тяжёлого, поэтому так смело и нарушил сон монарха. Именно так я и подумал, когда не нашёл под рукой ничего, чем можно было запулить в рыжую бестию, посмевшую кашлять рядом с диваном, на котором я всё-таки уснул. Но это было минутное желание, а потом реальность вошла в мозг, и я осознал, что обязан вставать и заниматься тем, на что кинула меня судьба и эта чёртова реальность. Если хочу выжить в этом теле (а другого-то не предвидится), придётся становиться русским императором. И история об этом говорит однозначно – если не желаешь лишних забот и ответственности, то добро пожаловать в Пермь, ну а если хочешь жить сам и дать шанс выжить миллионам твоих соплеменников, то будь добр вставать и заниматься муторными делами.

Это осознание существующей реальности заставило собраться, сбросить с себя плед и принять сидячее положение. То, что я спал одетый, совершенно не удивило моего бывшего ординарца, на фронте он уже привык, что его подопечный часто спит не раздеваясь. Привык он и к тому, что его командир сразу же требует чашку кофе, который он научился варить даже во фронтовых условиях на костре, умудряясь не упустить его из походной турки. Вот и сейчас, только я принял сидячее положение, как мне тут же Первухин протянул маленькую фарфоровую чашку с кофе. Ритуал побудки командира был соблюдён. И он не зря был отработан. Глоток допинга заставлял мысли быстрее вертеться, а организм – переносить утренние издевательства хозяина. Такие, как умывание холодной водой, бритьё, а затем ещё и зарядка. Но этого Первухин уже не видел – не то что я его стеснялся, но где-то как-то комплексовал делать при нём растяжки и многие другие упражнения, которые были совершенно обычными в двадцать первом веке, а в это время смотрелись дико. Многие привычки личной гигиены, вбитые в меня двадцать первым веком, в это время смотрелись дико. Например, то, что я не пользовался услугами цирюльника – брился сам. Я понимал, что по крайней мере император не должен заниматься такими вещами, но душа технаря НИИ мозга не принимала многих вещей, принятых среди аристократов этого времени. Вот и мучился, выскребая свою щетину допотопной безопасной бритвой. Она хоть и английского производства, но далека от «Жилетта», который был у меня в Пущино.

Брился я очень осторожно и медленно, чтобы, не дай бог, не нанести на лицо порезы, которые были, в общем-то, характерны для нынешнего Михаила. Это долгое стояние напротив зеркала сослужило хорошую службу – мучившее меня беспокойство пропало вместе со щетиной. Что, спрашивается, волноваться? Чему суждено случиться, того не избежать. Если в этой реальности Михаилу суждено стать императором, то мелкими огрехами в процессе коронации можно пренебречь. К тому же пресса, да и общественное мнение настроены доброжелательно, и если даже случится какой-нибудь сбой, то общество постарается его просто не заметить, а если это невозможно будет, по крайней мере его не выпячивать.