Михаил II

Первое, что я сделал после разговора с Клембовским, это вызвал в штаб прапорщика Хватова и в присутствии Юзефовича присвоил ему звание поручика и назначил командиром мехгруппы. После чего вместе с новоявленным поручиком направился в штаб этой самой мехгруппы, где, поставив всех офицеров в шеренгу, зачитал приказ, подписанный мною и начальником штаба корпуса, о назначении поручика Хватова командиром этого подразделения. Бывший командир мехгруппы капитан Пригожин назначался зампотехом. Это было новое для этого времени наименование, поэтому даже сам капитан не понял – это повышение или понижение в должности. Как бы то ни было, зато звучит красиво – зампотех мехруппы. К тому же после оглашения приказа я с Пригожиным провел беседу, и капитан понял, что ему лучше быть зампотехом, чем командиром мехгруппы. Во время беседы с Пригожиным я думал: «Что же ты творишь, Мишка? Наверняка ведь генерал-лейтенант и командир корпуса не имеет права присваивать звания, тем более перескакивать в этом деле через ступеньку. Получается, веду себя, как хочу – чистый самодержец, мать твою!» Но потом я сам себя начал убеждать, что все это не самодурство, а необходимая вещь, чтобы не допустить падения страны в пропасть гражданской войны. Если мы сейчас не допустим большого отступления Русской армии, то и просадки настроения народа не будет. Глядишь, и армия поверит в себя, что она может противостоять лучшим частям германцев. А тогда любые пропагандисты будут выметены из частей, как это происходит в моем корпусе. Тогда и царь пойдет навстречу, утвердив мои кадровые решения. А чтобы это произошло, нужны победы – с Хватовым это возможно, а с Пригожиным никак. Командира спецгруппы я хорошо знал и доверял ему. Хватов кремень-мужик, выполнит любое приказание, даже положив за это свою жизнь, а капитан Пригожин, хотя и хорошо разбирается в автомобилях, но в людях не очень. Провести его подчиненному ничего не стоит, а если капитан об этом даже узнает, то в силу мягкости своего характера он это спустит на тормозах. Постарается не заметить, как его обвели вокруг пальца, а если нарушение невозможно утаить, то Пригожин обычно ограничивался воспитательной беседой с подчиненным.

Конечно, меня беспокоило допущенное нарушение регламента, и я ждал, что начальник штаба укажет мне на это. Но либо его выбил из колеи разговор с Клембовским (Юзефович говорил с ним перед тем, как меня вызвали в штаб), либо начальник штаба корпуса находился полностью под влиянием великого князя и считает истиной все, что бы ни делал брат императора. Меня бы устраивал второй вариант. Но я не стал забивать голову этим вопросом – принял как данность, что Юзефович без всякого нажима тоже подписал приказ о присвоении Хватову звания поручика и назначении его командиром мехгруппы. Для меня это было важно. Я давно хотел сменить Пригожина на надежного человека. И резкое обострение ситуации заставило меня пойти на нарушение устоявшихся правил присвоения чинов. Не до этого было – промедлишь сейчас, умоешься кровью в 1917 году. Не мог я идти в бой, имея за спиной подразделение под командой мямли Пригожина. А я хотел, отправляясь в 8-ю армию, взять с собой и мехгруппу. Конечно, не для того, чтобы с ходу атаковать прорвавшихся немцев, а скорее для разведки. В настоящее время реальных фактов не было – только слухи о большом наступлении германцев и агентурные данные разведки, какие силы могут осуществлять это наступление.

Перечисленные Клембовским свежие, недавно прибывшие с Западного фронта армейские группы германских войск внушали, конечно, уважение, но не факт, что все они приняли участие в этом наступлении. Вполне вероятно, что за этим ударом последует еще один. Немцы еще те затейники, и вполне вероятно, что удар по 8-й армии рассчитан на то, чтобы русские бросили все свои резервы, чтобы купировать прорыв фронта 8-й армии. Только свежие силы Русской армии завязнут в боях в полосе 8-й армии, последует не менее сильный удар в другом месте. И крыть его уже будет нечем. Мне вспомнилась беседа с командующим 11-й армией генералом Сахаровым. Его армия располагалась в центре фронта. Делясь воспоминаниями о былых сражениях, он рассказал, как в мае его армия успешно наступала, но потом под контрударами противника (из состава армейской группы генерал Бем-Эрмолли и Южной армии генерал Ботмера) наступление было приостановлено. Сейчас по данным армейской разведки стало известно о прибытии нескольких эшелонов со свежими германскими частями. И Сахаров мне заявил, что, несомненно, вскоре последуют новые мощные удары противника. Генерал предположил, что к противнику подошло не менее двух германских дивизий и вскоре они ринутся на позиции его армии.