Михаил Федорович

Посланному из Москвы под Симонов монастырь, где стояли казаки, окольничему Артемию Васильевичу Измайлову дали наказ остановиться напротив казачьих станиц и посылать уговаривать их, «чтоб оне по государеву указу из табор никуда не ходили, а были б до государева указу в таборех и стояли безо всякого опасенья, а он Ортемей прислан их ото всякого дурна оберегать»[84]. Казаки не должны были знать о том, что одновременно А. В. Измайлову приказали ни в коем случае «не упустить» казачье войско из-под Москвы. То же самое указали и боярину князю Б. М. Лыкову, который должен был «идти на казаков», как «ведомо ему учинится, что казаки учнут подыматца с станов». Зная осторожность молодого царя и его нежелание проливать кровь своих подданных, можно предположить, что правительство, уже чувствуя свою силу, действительно хотело мирно взять под контроль казачьи перемещения, наказать виновных в разных преступлениях и провести разбор казаков по принципам, выгодным Боярской думе.

Но не таковы были сами казаки, разучившиеся за годы Смуты подчиняться кому бы то ни было, кроме своей воли да атамана. Одному из предводителей казачьего войска, Ермаку, удалось уйти от царской стражи. Он и поднял казачьи «таборы» известием о том, что «на Москве атаманов Баловня и Кордаша и лучших козаков подовали за приставы»[85]. До этого времени, напомню, казаки не воевали с царем Михаилом Федоровичем; они более или менее свободно приезжали в Москву, которую часть из них освобождала от поляков во времена ополчений 1611–1612 годов. Но теперь выбор у них остался небольшой: либо воевать против правительства, либо уходить из-под Москвы. В отличие от казаков царские войска оказались готовы к любому развитию событий и сумели воспользоваться своим преимуществом.

Главные бои произошли 23 июля 1615 года в районе Даниловской и Серпуховской дорог, где казакам противостояло войско боярина князя Бориса Михайловича Лыкова. Хотя Ермолай Терентьев и часть казаков сумели уйти из Москвы, в последующие несколько дней всё было кончено: разрозненные казацкие отряды были разбиты под Боровском и Малоярославцем. По сообщению «Нового летописца», воевода правительственного войска боярин князь Борис Михайлович Лыков «взял» казаков и привел их в Москву «за крестным целованием». Всего воеводы боярин князь Б. М. Лыков и окольничий А. В. Измайлов захватили в плен и привели с собой в Москву 3256 человек, «добивших» государю челом. Это означало сдачу на милость победителя.

Судьба казаков, захваченных в Москве или приведенных туда из-под Малоярославца, решалась быстро. Михаил Баловнев и другие главные старейшины казачьего войска были «вершены» — повешены. Некоторым известным атаманам сохранили жизнь: их отправили в тюрьмы по городам. Меньше всего времени провели в тюрьме рядовые казаки. Их ждали тот самый «разбор» и возвращение в прежнее крестьянское или холопское состояние, которого они так долго пытались избежать. Достаточно было, чтобы по бывшему казаку выдали поручную запись: «что ему… не изменить, в Литву, и в Немцы, и в Крым, и в ыные ни в которые государства и в изменничьи городы, и к Лисовскому не отъехать, и к воровским казаком к изменником не приставать, и с воры с ызменники не знатца, и грамотками и словесно не ссылатца, и не лазучить и иным никаким воровством не воровать»[86].

Последние «вольные» казаки

Подмосковный казачий погром в конце июля 1615 года продемонстрировал силу московского правительства, перешедшего от практики уговоров к расправе с непокорными казачьими станицами. С самостоятельным движением нескольких десятков или сотен казаков, продолжавших действовать в разных частях государства, стало справляться легче. Но угроза казачьих походов оставалась. Как уже неоднократно бывало, казаки, находившиеся на службе с государевыми воеводами, легко могли покинуть правительственные войска, посчитав, что им недоплатили положенного жалованья. Усвоив за годы Смуты своеобразный кодекс поведения наемников, казаки могли поступить на службу к любому, кто платил и сохранял в неприкосновенности казачий быт, даже если это были их вчерашние враги или враги московского царя.

Казаки, приходившие в 1615 году под Москву, участвовали в боях со шведами на новгородском рубеже и действовали на севере Московского государства. Значительная часть казачьего войска (около 7 тысяч человек, в том числе 2250 казаков, служивших когда-то под знаменами Заруцкого) с 1613 года участвовала в осаде Смоленска, захваченного польскими войсками. Другие казаки (1259 человек) воевали летом 1615 года в войске боярина князя Д. М. Пожарского против полковника Александра Лисовского под Брянском. Поступление в казачью службу для многих оставалось единственной альтернативой голодной смерти или разорению от непомерных налогов. Поэтому традиции «вольного казачества» были живы.