Микеланджело. Жизнь гения

Микеланджело перенял этот вдохновенный, творческий способ обдумывания идей[481]. В частности, на одном листе он набросал сначала свинцовым карандашом, а затем пером и чернилами нескольких пухленьких младенцев в возрасте примерно полутора лет, которых намеревался превратить в младенца Иисуса или младенца Иоанна Крестителя – в профиль, со спины, сидящих, стоящих. Фигурку с вытянутыми ручками он затем повторил в образе маленького Иоанна Крестителя для тондо Таддеи. Однако визуальную иррациональность и безотчетность Микеланджело перенес и в совсем иную, новую сферу, опробовав уже не только применительно к визуальным образам, но и к словам. Леонардо снабжал свои рисунки подписями, иногда криптографическими, но неизменно заключающими в себе наблюдения или размышления. На страницах Микеланджело, словно фрагменты потока сознания, начинают появляться отрывочные фразы, слова, поэтические строки, стихотворные цитаты из Петрарки, загадочные замечания самого автора.

Так, на одном листе, относящемся к 1503–1504 годам, сохранился беспорядочный палимпсест слов и образов, в том числе изображение апостола в трех видах, несомненно предназначавшееся для набора скульптур, заказанного попечителями собора, а также весьма живо исполненной кавалерийской битвы. Между этими разрозненными набросками виднеется третий стих Псалма 53 «Боже! именем Твоим спаси меня» на латыни, что-то напоминающее отрывок молитвы («Господу, со смирением…») и дантовский в своей мрачности образ, исполненный ужаса оттого, что, быть может, ему, творцу, и не уготовано спасение: «dolore stanza nel inferno» («в аду царит страданье»)[482]. На обороте листа помещаются шесть строк сонета, самого раннего его стихотворения, а может быть, какой-то неоконченный поэтический набросок. Тон его скорбный, что характерно для Микеланджело, и завершается он строками: «На свете постоянства не сыскать, судьба и смерть одни Вселенной правят»[483].

Этюды младенцев. Ок. 1504–1505

Впрочем, на этой стадии соперничества Леонардо если и не учился, в свою очередь, у Микеланджело, то, по крайней мере, его настораживали, тревожили и выводили из равновесия творческие взгляды младшего художника: «Чтобы быть хорошим расчленителем поз и жестов, которые могут быть приданы обнаженным фигурам, живописцу необходимо знать анатомию нервов, костей, мускулов и сухожилий, чтобы знать при различных движениях и усилиях, какой нерв или мускул является причиной данного движения, и только их делать отчетливыми и увеличившимися, но не все сплошь, как это делают многие, которые, чтобы казаться великими рисовальщиками, делают свои фигуры деревянными… кажущимися смотрящему на них больше мешком с орехами, чем поверхностью человеческого тела…»[484] И добавлял, словно предостерегая противника: «Не делай мускулов резко очерченными!»[485]

Втайне осыпая язвительными насмешками мускулистых обнаженных Микеланджело, Леонардо по-своему пытался добиться сходного эффекта. На крохотном, выполненном в живой манере рисунке 1504–1506 годов он запечатлел стремительно скачущего по полю брани всадника и схватку сражающихся пехотинцев. Вокруг этого этюда размещены несколько изображений обнаженного с рукой, «отрезанной» на уровне бицепса, чтобы отчетливее показать, что стремится продемонстрировать художник[486]. В тексте, зафиксированном зеркальным письмом Леонардо, педантично описывается, что же именно зарисовал автор; начало его звучит так: «Важнейших мышц плеча всего три: b, c, d…»[487]

Благодаря своему соперничеству с Микеланджело Леонардо вновь углубился в изучение анатомии. В течение нескольких лет она будет его всепоглощающей страстью, с ее помощью он создаст несколько своих признанных шедевров. Но «Битву при Ангиари» Леонардо так и не завершил. Он приступил к росписи, однако в своей решимости создать великое произведение, которое он смог бы обдумывать и видоизменять в процессе работы, использовал нетрадиционные материалы, из-за которых у него как будто начались трудности. Он медленно написал центральную часть фрес[488] ки, а потом, в мае 1506 года, испросил разрешение отправиться в Милан. Позволение ему дали с большой неохотой и только на три месяца[489].

9 октября гонфалоньер Содерини написал французскому губернатору города Шарлю д’Амбуазу, что Леонардо не вернулся к сроку, и посетовал, что «он не ведет себя так, как следовало бы по отношению к нашей республике. Ибо он взял крупную сумму денег и едва начал большое произведение, он ведет себя как неисправный должник»[490]. Микеланджело, впрочем, сделал еще меньше. Движимый вдохновением, он быстро и энергично выполнил картон, а потом, подобно Леонардо, уехал из Флоренции, даже не приступив к собственно фреске. Впрочем, по мнению флорентийских художников и ценителей искусства, в поединке двух «Битв» решающую победу одержал Микеланджело.

Глава десятая Гиганты и рабы