Микадо. Император из будущего

Санэнага задумался, еще раз тяжело вздохнул и согласно кивнул. Ура! Еще одно сражение выиграно. Я мысленно вытер пот со лба и настроился на следующую аудиенцию. В приемный зал вполз — по-другому не скажешь — не кто иной, как Микуни. Когда я вчера заявил главному церемониймейстеру дворца Аютигате Саи, что в киотском квартале Миягава живет семейство ассенизаторов и сын Неба желает лицезреть его главу, придворного чуть не хватил удар. Его тщательно выбеленное лицо сморщилось, как сухой лист, челюсть отвисла. Целый час Аютигата упорно убеждал меня, что никогда, ни при какой ситуации император не может снизойти до золотаря. Для этого есть чиновники, а вернее, даже помощники чиновников, так как ни один дворянин не вытерпит присутствия грязнули рядом с собой.

Сейчас Микуни никак не походил на грязнулю — причесан, благоухает духами, одет… бог ты мой… В мое красное кимоно с листьями клена. Ай, молодца! Взял в аренду одежду у аптекаря Китигоро — и не скажешь, что день назад мы с этим человеком вычерпывали дерьмо из выгребной ямы.

Разговора с Микуни не получилось. Золотарь дрожал, боялся на меня поднять глаза и прижимал лоб к лакированному полу так сильно, что я ожидал после его ухода увидеть вмятину. Сначала я хотел показать Микуни чертеж обыкновенных ласт. Дело в том, что сам золотарь происходил из провинциальной семьи ами — ныряльщиков за моллюсками и жемчугом из деревни Идзугава. Междоусобные феодальные войны не прошли мимо селения золотаря. В Идзугаву вошли войска соседнего даймё и сожгли все, что только могли. Микуни с родственниками вынужден был бежать в столицу. Но, даже работая ассенизатором, мужчина не забывал, чем его семья жила последние сто лет. Он интересно рассказывал о традициях ами, костюмах, приметах… И я подумал, что ныряльщикам в их труде вполне могут пригодиться банальные ласты. Да, вулканизированный каучук получить пока нереально. Но он и не нужен. Ласты можно сделать из прессованных пальмовых листьев или даже сплести из коры деревьев. Главное — правильно подобрать угол посадки на ступню и длину.

Но, посмотрев на трясущегося Микуни, я решил отложить вопрос с ластами до лучших времен. Вряд ли он сейчас способен осознать все достоинства изобретения. Поэтому я выдал золотарю указ о присвоении ранга Главного сантехника двора моего императорского величества и отпустил домой. Указ оградит Микуни от любых нападок за упущенного пленника, да и нормальный водопровод с туалетом в моих покоях появится, надеюсь, побыстрее. Надоело ходить в средневековые ватерклозеты — хоть и обшиты панелями из дорогих сортов лиственницы, снабжены расписными перегородками сёдзи, но запашок… А эти переносные туалеты?.. Когда я первый раз увидел компактные кабины с выдвижными деревянными ящиками, меня аж передернуло. Ну как прикажешь освобождать свой кишечник в лоток, посыпанный песком или хвоей? Я кошка, что ли?

Стиль жизни императорского двора все больше и больше меня раздражал. Постоянно вокруг тебя крутится армия аристократов, чиновников, высших жрецов. Просыпаешься — рядом уже сидит и кланяется дежурный камергер косё. Он тут же кричит: «Мо-о-о!» Это команда слугам начинать приготовление. Челядь вбегает, разворачивает меховой ковер, на него ставят таз с теплой водой, полотенцами… После посещения «кабинета задумчивости» и умывания меня облачают в парадное кимоно.

В первый же день после коронации мне пришлось выдержать целую битву с Аютигатой Саи за право одеваться как обычный самурай. Императору на людях полагается носить исключительно церемониальный костюм. Это длинные шаровары нагабаками, которые полностью скрывают ступни и волочатся вслед за ногами. Плюс широкая парадная накидка катагина с очень длинными рукавами, которые касаются пола. Не стоит забывать и о тяжелой ритуальной шапке китайского образца. Очевидно, что нормально существовать в подобной одежде невозможно, так что пришлось вернуться к кимоно.

Новый возглас «Мо-о-о!» — император идет на женскую половину. Тотоми еще не приехала, но это не значит, что покои пустуют. Тут обитают двадцать две фрейлины девяти различных рангов. Они выстраиваются в линию и отдают общий поклон. Пока я почитаю предков у семейного алтаря, воскуриваю ароматические палочки и молюсь, девушки стреляют в меня глазками, шуршат веерами и перешептываются. Церемония собурэ (общий сбор) заканчивается, и меня опять ждет мужская половина. Здесь уже сидят два косё. Они начинают меня брить и укладывать волосы в косичку. А я тем временем завтракаю. Бобовый бульон, мисо, рис, жареная рыба. На последнем опять настоял я — ностальгия дает о себе знать, так что приходится спасаться корюшкой, сайрой и угрем. Первые коровы уже добрались до Тибы, но бифштексов средней и малой прожарки ждать еще долго. До тех пор пока половина верующих в Японии принадлежит различным буддийским течениям, даже заикаться о мясе нельзя.