Мика и Альфред

Всех привезли в дорогой отель на японском восьмиместном мини-вэне «лексус». Мике пришлось втаскивать Альфреда в машину на руках. Никак он не мог в толчее незаметно проскользнуть в салон. Пройти же СКВОЗЬ кузов Альфред не рисковал – там могли быть электрические провода, которых он панически боялся.

У самого входа в отель Мику отозвал в сторонку греческо-грузинский мальчик-переводчик и, боязливо оглядываясь, тихо, так чтобы не услышали остальные, сказал Мике:

– Господин Поляков… Вы, наверное, подумаете, что я, может быть, того… Но я хотел бы об этом спросить у вас. Люди из «Санфлауэра» и «Аргонавта» для меня совсем чужие, а когда я посмотрел ваши рисунки, мне показалось, что я могу вам доверять…

Мика уже догадывался, о чем хотел сказать этот симпатичный грек грузинского розлива. Альфред притаился за Микиной спиной…

– Вы знаете, батоно Микас, – сказал мальчик, – когда мы летали по островам и вот сейчас в автомобиле… мне все время казалось, что с нами есть кто-то еще… Только вы не смейтесь… Он – невидимый!!! Но не очень… Раза два-три он промелькнул у меня перед глазами – что-то вроде пацана лет двенадцати, но, кажется, с бородой и усами… Такое может быть?

В вертолете Мике вдруг тоже показалось, что Альфред на мгновение стал ВИДИМЫМ и для всех остальных. Но за деловыми разговорами, кроме Мики и, оказывается, вот этого паренька, неожиданного ЯВЛЕНИЯ Альфреда никто не заметил…

Альфред испуганно дернул Мику за штанину.

– Я думаю, что тебе это показалось, – мягко улыбнулся пареньку Мика. – Мы все так сегодня устали, что померещиться может всякое… Ты впервые летал на вертолете?

– Да.

– Со многими, кто впервые взлетает на вертолете, происходит то же самое. Не пугайся, мы все через это прошли…

Мика вытащил из кармана джинсов кошелек, достал оттуда сто долларов и протянул их этому пареньку. Тот замахал руками:

– Что вы, батоно Микас!… Нет-нет!… Я получаю на фирме, я не могу брать этих денег…

– То, что ты получаешь на фирме, – это твоя заработная плата. То, что даю тебе я, – премия. Приз. За прекрасную работу, за хороший перевод. Возьми, пожалуйста. Я тебе очень признателен за помощь.

В номере Мика строго сказал Альфреду:

– Вот что, друг ситный. Ты или построже контролируй себя и не ЯВЛЯЙСЯ посторонним людям, или уж становись окончательно ВИДИМЫМ, как все! В конце концов, ты уже давно перерос и превысил обязанности и возможности обычного Домового! Или…

– Что «или»? – испуганно спросил Альфред.

– Или… Или хотя бы побрейся. Посмотри на себя в зеркало – какой-то чудовищный меланж-акт!

– Что-о-о?… – Альфред впервые услышал это слово.

– Дикое смешение стилей! Погляди, погляди на себя… Шорты, майка, сандалии, на башке почему-то черная американская полицейская шапка штата Нью-Йорк! Кстати, где ты ее скоммуниздил?

– Ты мне сам ее купил в Америке! – со слезами на глазах прокричал Альфред. – И потом, что это за наезды?! Здесь все ходят кто в чем хочет. При чем тут твой «меланж»?

– А эта окладистая извозчичье-дворницкая борода из рисунков Малаховского двадцатых годов? Что это, по-твоему?! Все так ходят?

– Но я же – ДОМОВОЙ, черт тебя подери, Мика!!! Мне эта борода и усы просто положены!…

– Кем ПОЛОЖЕНЫ?! – заорал в свою очередь Мика.

– Русским народным фольклором! – гордо заявил Альфред.

– Пощади меня, Альфред, не смеши… Сегодня ты имеешь такое же отношение к русскому фольклору, как я – к полинезийским танцам! Особенно когда ты сидишь у компьютера и шныряешь по Интернету… Или отслеживаешь «Клиента» для того, чтобы я мог его прикончить. Или когда ты трахаешь свою Пусси во все завертки в соседней комнате, не давая мне уснуть, как ты сделал это в последнюю ночь перед нашим вылетом из Мюнхена в Ираклион! Так что, как говорится, чья бы корова мычала…

– А что? Было слышно? – с некоторым мужским превосходством смущенно спросил Альфред.

– Еще бы! Пусси верещит, ты гакаешь, будто дрова для деревенской бани колешь, потом вы бегаете в ванную, потом снова верещите и гакаете… Можно уснуть?

– Прости меня, Мика…

– Бог простит… Раз уж ты растешь, как мы оба заметили, значит, с тобой происходит какая-то трансформация. Так?

– Да…

– И я подозреваю, что недалек тот день, когда ты окончательно превратишься в Человека. Я смотрю, тебе уже и под потолок взлетать стало тяжеловато, правильно? И ты все реже и реже зависаешь в воздухе…

– Да, но…

– Секунду! Я не закончил. Ты уже утрачиваешь свои, как ты сам это называешь, ПОТУСТОРОННИЕ возможности…

– Я надеюсь, что это временно, – неуверенно проговорил Альфред.

– Да нет, дружочек… Это уже процесс необратимый! Вспомни сегодняшнее утро, когда мы выходили из номера, чтобы ехать на вертолетную площадку. Я вышел в коридор, естественно, через дверь. Ты же по своему Потустороннему обычаю решил пройти сквозь стену. И что? И что, я тебя спрашиваю!

– Ну застрял, – смущенно признался Альфред.