Мифы Румынии

Стать вырколаком можно было по-разному. Колдуны варили магическое зелье и надевали особый пояс из кожи или меха волка. Те же, кто колдовским даром не обладал, но очень хотел ощутить себя в волчьей шкуре, могли провести специальный обряд – воткнуть нож в пень, перепрыгнуть через него и обязательно перекувыркнуться в прыжке. Здесь следовало быть очень осторожным – если, пока ты пребываешь в шкуре волка, кто-то вытащит нож из пня, вернуть себе человеческий облик ты никогда не сможешь.

Разумеется, стать вырколаком можно было и против своей воли – если человека до крови кусал оборотень. Тогда жертва тоже пополняла ряды оборотней и каждое полнолуние принимала волчий облик. Подобный сюжет часто используется в литературе и кинематографе по всему миру, однако нигде, как правило, не говорится о том, что он имеет продолжение: принудительно укушенный мог снова стать обычным человеком, если в течение девяти лет никого не убивал и если каждое полнолуние за него молился какой-нибудь добрый человек.

Легенды о приколиче, который тоже является оборотнем, более разнообразны и включают в себя больше способов превращения в это удивительное мифическое существо. Однако прежде разберемся, в чем заключается разница между приколичем и вырколаком. В отличие от последнего, приколичами называли не только живых людей, способных обращаться в волков, но и мертвецов, восставших из могилы в образе волка или собаки. Также к приколичам относились души мертвецов, превратившиеся в собак, затем вновь ставшие людьми и воскресшие. Если черт превращался в кошку или собаку, его тоже называли приколичем – так же как и злого духа в образе хищного дикого животного, в которого превратился волк, съевший человека. Последнего, впрочем, часто именовали еще триколичем. Подчеркнем существенную разницу: если вырколак – это исключительно человек-волк, то приколич – это еще и человек-собака.

В отличие от вырколака, который всегда выглядел исключительно как волк – с волчьей шерстью, когтями, хвостом, удлиненной мордой и длинными задними лапами, – приколич мог иметь разный облик. Он принимал вид как волка, так и большой черной собаки с белой грудью, а еще мог являться в образе наполовину человека, наполовину зверя – в этом случае одна половина его тела выглядела как барсучья, собачья, медвежья или бычья. Уточним, что в приколичей обращались исключительно по ночам, с солнечными лучами вновь принимая человеческий вид. Однако и в привычном обличье приколич сохранял звериные черты, по которым его легко было узнать, – хвост и шерсть по всему телу. Согласно некоторым источникам, шерсть при этом у него была белая, и именно таким образом можно было отличить приколича от любого другого – нормального – волка или пса.

Если то, станет ли человек вырколаком, предугадать было невозможно – в конце концов, ведь нельзя знать заранее, укусит тебя оборотень или нет, то определить будущего приколича можно было по нескольким признакам. Так, приколичем непременно становился каждый незаконнорожденный ребенок – особенно в третьем и седьмом поколении, – появившийся на свет с хвостом, а также тот, кто выпивал (случайно или специально) собственную или волчью мочу, чью-либо кровь или сперму волка либо шакала. С древним мифом о близнецах, в котором кто-то из близнецов олицетворяет собой все доброе и светлое, а кто-то – все самое темное и плохое, связано было убеждение, что в приколича превратится девятый из братьев, родившихся в один месяц. Эта же участь уготована была ребенку, появившемуся на свет в результате инцеста – любовной связи между матерью и сыном или дочерью и отцом, а также самому человеку, совершившему инцест. Нельзя было зачинать детей в праздники – в противном случае такой ребенок тоже становился приколичем. К кувыркам через голову стоило подходить с умом: кувыркнешься три раза подряд – и вот ты уже не человек, а приколич.

В приколича уже после смерти могла обернуться душа человека, который при жизни вел себя неправедным образом. Такой дух-приколич принимал обличье волка и учинял разбои неподалеку от кладбища, где было похоронено его тело, – удаляться на большое расстояние от него он не мог.