Мифы, предания, сказки хантов и манси

— Страх Внушающую Кольчугу из Полотна Многих Земель Носящий Богатырь, твой брат, сын Мужа с Размашистой Рукой и Тяпарской женщины, ушел вместе с двумя сыновьями живорожденного живого духа, пошел ли он по живой гривке или по мертвой гривке[184]? Отчего ты не пойдешь надставить изломанные черенки его стрел, заменить разорванные перья его стрел?

Он ушел. В то время как он идет, когда ему попадается лесистое место, он подвигается вперед, прорубая себе путь, подобно тому как охотник на гусей, охотник на уток вырубает просеки Для перевесов. Когда ему встречается чистое место, он идет, вырывая ногами землю на три аршина вглубь. Он шел, шел и услышал бряцающий шум, как бы от волочащейся полы кольчуги; он встал по другую сторону редкого леса, за высокоствольным лесом и спрятался. Только конец лука незаметно для него торчал наружу. Оттуда ему сказал его брат:

— Муж, собравшийся в путь на войну, собравшийся в путь на свадьбу, сам спрятался, только журавлиная шея торчит.

Он встретился со своим братом. Старший брат сказал:

— Ты пошел с двумя сыновьями живорожденного живого духа, какое дело ты сделал и как поступил?

Младший брат сказал:

— Когда я померился силой с двумя самоедскими богатырями, ни я не мог их убить, ни они не смогли убить меня. Мы разошлись в противоположные стороны, давши друг другу клятву: не идти сражаться друг с другом на женский век, не идти сражаться друг с другом на мужской век. Кто из нас нарушит клятву, у того пусть будет содрана его переливающаяся головная кожа!

Старший муж сказал:

— Самоед все равно что собака с отрезанным хвостом: когда он хочет сохранить свою душу, какой клятвы он не дает, какого он зарока не дает! Пойдем и убьем собак-самоедов!

Младший муж сказал:

— Я не нарушу своей клятвы. Если самоед хочет ее нарушить, то пусть он ее нарушает!

Они повернули назад свои головы с косами, чтобы возвратиться домой. Младшую дочь Кровавого Богатыря, старого Нянк-хуша, девицу, они увели с собой. Они подошли к лодкам и сели, чтобы грести пальчатыми веслами, имеющими на перекладинах рукоятки, подобные пальцам. Муж и жена сидят. Если на шее жены лежит рука мужа, то на шее мужа лежит рука жены, а простые воины их везут, работая веслами. Когда стал виден город Кровавого Богатыря, старого Нянк-хуша, их заметили дальнозоркие, их услышали чуткие ухом. Они сказали:

— Кровавый Богатырь, старый Нянк-хуш, выслушай нас как богатырь, выслушай нас как муж: двое богатырей, которые ушли с многочисленными мужами самоедской стороны, обернули свои головы с косами, чтобы возвратиться сюда.

Кровавый Богатырь, старый Нянк-хуш, сошел со своим сыном Привязывающим Коней, Привязывающим Оленей к Заиндевелому Столбу к пристани. Они посмотрели и видят, что их девицу везут обратно: на шее у жены лежит рука мужа, на шее у мужа лежит рука жены; немного проедут — целуются, еще немного проедут — опять поцелуются. Из глаз старика Кровавого Богатыря Нянк-хуша потекли слезы длиной в семь пядей, шесть пядей.

Когда его брат, сын Мужа с Размашистой Рукой и Тяпарской женщины, подъехал на расстояние, с которого стрелок может попасть в цель, он поставил конец лука на землю и выпрыгнул на берег. Он сказал брату:

— Город Кровавого Богатыря, старого Нянк-хуша, я пробегу низвергающей и выравнивающей ногой. Не выходи из твоей глубоко сидящей лодки с водяной кормой на берег, иначе мой гнев не пройдет, моя злоба не пройдет. Не за мой же воинский отряд мне приняться?!

Он засунул за пояс большой топор, величиной с лопатку оленьего быка, взял с собой свои стрелы и свой лук. Город был окружен оградой из нового дерева при помощи суставов суставчатой руки. Он начал рубить дерево и откалывать огромные щепы, величиною с деревню, величиною с город. Вот он прорубил отверстие, достаточное, чтобы ему пролезть. Кровавый Богатырь, старый Нянк-хуш, вышел со своим сыном на улицу. Привязывающий Коней, Привязывающий Оленей к Заиндевелому Столбу, его сын, положил стрелу на тетиву лука, натянул тетиву и спустил. Попав прямо между двумя лопатками рубящего мужа, его стрела изогнулась, подобно дереву, которое ложечник гнет на канграсе. У Нянк-хуша, Кровавого Богатыря, потекли из глаз слезы длиной в семь пядей, длиной в шесть пядей. Во второй раз он наложил стрелу на тетиву лука, натянул его и спустил. Она опять попала рубящему прямо между лопатками и изогнулась, подобно тому как у ложечника дерево изгибается на канграсе. Кровавый Богатырь, старый Нянк-хуш, начал сильный плач, с ворота города, с ворота деревни. Сын его положил третью стрелу на тетиву и спустил ее. Ветром от нее был сметен в кучу обильный сор со всего селения, был сметен в кучу весь обильный сор со всего города. Попав рубящему мужчине прямо между лопатками, она сильно изогнулась, подобно тому как у ложечника гнется дерево на канграсе. Ее черенок раскололся и изломался в мелкие куски, подобно игрушке маленьких детей. Его брат, сын Мужа с Размашистой Рукой и Тяпарской женщины, сказал: