Мифы Первой мировой

К началу войны в некоторых пехотных частях, несмотря на общий дефицит кадров сравнительно с европейскими армиями, после мобилизации имелся даже некоторый переизбыток унтер–офицеров, шедших рядовыми. Например, в Семеновском полку на каждую роту приходилось 20—30 таких «липших» унтер–офицеров. Роты шли в первый бой, имея по штату военного времени 3—4 офицера, по 2—3 подпрапорщика, по 30—40 унтер–офицеров и ефрейторов. В батальонах было 14—16 офицеров. В гвардии ротами командовали капитаны или штабс–капитаны, а батальонами — полковники, так как в гвардии чина подполковника не было. Полками командовали генерал–майоры, некоторые из них входили в Свиту Его Императорского Величества.

Вместо того чтобы оставить «излишних» унтер–офицеров в запасном батальоне для замены выбывавших в боях, как учителей новобранцев и ратников, их поставили в строй простыми рядовыми. Участник августовских боев в Восточной Пруссии писал: «Душа радовалась, глядя на наших; несмотря на то, что все поле между Допененом и Платеном бороздили снаряды, наши шли, как на маневрах; почти не ложились и не окапывались; чувствовался могучий порыв и богатырский дух; была уверенность, что мы снесем врага». И против австрийцев, «полные энтузиазма первого боя и желания поддержать свою вековую боевую славу, наши солдаты шли вперед на смерть во весь рост, имея офицеров впереди». К чему приводили атаки, когда войска «не ложились и не окапывались», хорошо известно из предыдущих глав. В результате лучшие кадры офицеров и унтер–офицеров выбивались в первых же боях, а заменить их было уже некем. Больше того, с объявлением мобилизации Николаевская Академия Генерального Штаба была закрыта и весь ее состав распущен по действующим частям армии. Итог — появившийся вскоре недостаток опытных офицеров Генерального штаба на должности начальников штабов дивизий.

Да, ночью 8—9 сентября 1914 г. Московский полк (без двух рот) внезапной штыко­вой атакой уничтожил немецкое боевое охранение, а затем и артиллерийскую прислу­гу, было захвачено 28 германских орудий, из них шесть 150–мм гаубиц. 4–я гер­манская ландверная дивизия, понеся крупные потери, начала в беспорядке отходить на запад. Эта победа была достигнута при грамотной разведке и широкой инициативе (чем на стратегическом уровне похвастаться удавалось редко), к тому же против второсортных войск.

Гораздо чаще атаки, даже ночные, заканчивались так (Попов): «Взвившаяся ракета освещает влево от меня картину: кучка Борисоглебцев, человек в 50, в нереши­тельности остановилась у бруствера немецкого окопа. Вдруг кто‑то с криком «ура» бросился вперед. Все сделали поступательное движение и пали, скошенные пулемет­ным огнем. Выдержка немцев была изумительна. Я оглянулся назад и, к ужасу своему, заметил, что со мной всего один человек — старший унтер–офицер Метанидзе. Нигде, ни вправо, ни влево, ни сзади никого не было — все лежало. Конечно, это не означало того, что все были убиты или ранены; суверенностью могу сказать, что большинство залегли из страха, что всегда и бывает при ночных атаках, когда ротному начальству не видны все люди и малодушные, пользуясь тем­нотой, залегают, думая этим спастись. Теперь и мне ничего не оставалось, как лечь… Рота моя потеряла из 190 человек 130убитыми и ранеными; 60 человек уце­лели, причем один из них, будучи ранен в голову осколком снаряда, не покинул строя».