Мифы о России и дух нации

И тут я бы хотел обратить внимание нетерпеливых и капризных на некоторые обстоятельства, явно оставшиеся ими неувиденными. Печальная картина, открывшаяся после схода красных вод, помешала им заметить совсем не чаемые подарки судьбы. Она уж если решает проявить настоящую щедрость, обычно не мелочится. Подарки новейшей российской истории не исчерпываются концом советской власти. Потомки оценят еще одно чудо — христианскую мудрость и политический инстинкт русского народа, с миром отпустившего в 1991-м все «советские социалистические республики» вчерашнего СССР. Включая те, что были частью метрополии, коронными землями Российской империи — Украину и Белоруссию. Ни одной из четырнадцати новых стран не пришлось вести войну за независимость. Пример Югославии показывает, что бывают куда более ужасные сценарии раздела. Причем и югославский, согласимся, не предел. Даже трудно себе представить, какие жуткие события могли произойти у нас в начале девяностых — но, к счастью, не произошли.

Но и на этом цепь новейших исторических удач России не обрывается. Мало кто оценил еще одну, хотя она тоже у всех перед глазами. Речь о той неправдоподобной быстроте, с какой в России воссоздался предпринимательский слой. Помню, в кухонных дебатах 70-х и 80-х никто не мог опровергнуть тезис, что из всех утрат исторической России эта — самая необратимая. «Политические ценности можно воспринять, но частнособственнические отношения пресечены слишком давно, откуда теперь взяться людям, знающим, что такое залоговое право, биржевый курс или оборот векселя на себя? Не смешите, батенька!» — доносился сквозь клубы дыма голос наиболее начитанного из спорщиков.

Жизнь любит посмеяться над умозрительными построениями. Нужные люди появились, едва раздался клич «Дозволено все, что не запрещено!», годный, по правде сказать, лишь для стран старого капитализма, где жизнь за века выявила всё, что безусловно следует запретить. Законодательство СССР, с которым мы съезжали в рынок, не предусматривало рыночных отношений и поэтому не содержало таких запретов. Зато запрещало вещи, без которых рынок немыслим. Первопроходцы, нарушая законы обоих миров, двигались как по минному полю. Неудивительно, что первую когорту составили люди наиболее бойкие, быстрые, дерзкие, бедовые. Социалистическая клетка тяготила их уже по причинам темперамента. «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков» — жаловался когда-то Высоцкий. Выяснилось что не так уж и мало.

Исторически мгновенно наладив инфраструктуру рынка, они совершили невероятное. Хотя акыны нашей публицистики, во всеоружии своих телевизионных познаний о жизни, видят пока лишь отрицательную — уголовную и гротескную — сторону процесса. Верно, некоторые из пионеров российского рынка заслуженно не понравились бы старику Ломброзо, но их великую экономическую импровизацию невозможно было обойти или перескочить. Подумайте, из какого девственного социалистического леса вышли эти люди, совершенно не боящиеся жизни, вмиг начавшие заниматься челночным бизнесом, открывать магазины, возводить биржи, банки, холдинги (и пирамиды!), гнать грузы через границы, открывать рекламные и продюсерские компании, выпускать акции и векселя, прогорать и вновь вскакивать (или не вскакивать) на ноги!

Спору нет, в отечественном бизнесе с самого начала присутствовала криминальная струя (хоть и не такая мощная, как изображают газеты). Не так давно я совершил журналистскую, поездку по 22 провинциальным городам, везде интересовался именно этим и получал похожий ответ: да, вот такой-то с судимостью (чаще по советской экономической статье, но нередко и по уголовной). Но теперь ворочает крупным делом, ворочает по правилам рынка и деловой жизни, хотя и сохранил былые манеры. Те, кто пришли в легальную экономику, больше не желают конфликтовать с законом. Не надо недооценивать их гибкость и обучаемость, их способность — и стремление! — респектабелизироваться. Управлять преступным бизнесом — неизмеримо более хлопотное, опасное и высокозатратное занятие, чем управлять налаженным законным делом. А так как за прошедшие годы жизнь выявила на Руси великое множество врожденных дельцов, купцов, оборотистых предпринимателей из молодежи, то люди, знакомые с нарами, численно затерялись в этом множестве.

Новые люди пришли неузнанными, их принимают не за тех, кто они есть. Сознавая это или (чаще) нет, они готовят большой экономический рывок России. Их уже миллионы, и они стали теми, кем стали, не благодаря наследственным капиталам, семейной традиции и родительскому выбору, не благодаря соответствующему образованию и целенаправленной подготовке к своей нынешней социальной роли. Они сами, в зрелом возрасте и предельно сознательно выбрали свой путь и уже поэтому, за редким исключением, менее всего настроены на примитивное проедание своих неправедных — как убеждена «прогрессивная» публицистика — богатств. (Бальзак, Прудон и другие почтенные авторы — не говоря уже о пророках и апостолах — объявляли неправедным, помнится, всякое богатство.)