Мифы о России и дух нации

Сложившийся национальный миф всегда горделив и даже высокомерен, хотя новейшая политкорректность делает чудеса: эти его черты ныне обычно умело сокрыты. Причины того, почему «русский миф» почти лишен всех обрисованных выше черт, почему он остался внутренне противоречивым и незавершенным, обрисованы мною выше, в главке «История, писавшаяся без любви».

Положительные мифы, как правило — плод работы многих поколений авторов. Уже, наверное, невозможно сказать, кто первым из американских писателей (у молодых наций они опережают историков) начал создавать национальный миф о ковбоях. Словарь «Американа» очень осторожно, не желая никого обидеть, пишет: «В отличие от героев ковбойских фильмов и дешевых романов, ковбой конца XIX века — это низкооплачиваемый (от 25 до 40 долл. в месяц) пастух. Ковбои клеймили скот, отлавливали бычков, срезали рога, к весне отбирали скот для рынка и перегоняли к железной дороге. Две трети ковбоев были белые, остальные — негры и мексиканцы. К 1890 пастбища были огорожены колючей проволокой, а железнодорожные ветки подошли непосредственно к местам скотоводства — на этом окончилась эра ковбоя Дикого Запада». 32 К этому можно добавить, что ковбои были, как правило, забитые люди, они тяжко страдали от конокрадов, от жадности хозяев стад, от болезней и винопития, от своей бедняцкой доли. Но кто читает историков, уже в наше время докопавшихся до истины? Образ молодцеватого и щеголеватого белозубого метателя ножей и арканов, сердцееда и покорителя просторов уже непоколебим. Счастлива нация, склонная к усвоению именно таких, заведомо комплиментарных мифов о себе.

Наше казачество, реальный страж военных Рубежей России, уникальное сословие, «поголовно и на свой счет» (цитирую казачьего генерала Африкана Богаевского) состоявшее на службе государства, могло бы стать неизмеримо более благодатным материалом для национального эпоса, но не стало. И не только потому, что наши писатели всегда были куда более склонны клеймить и обличать. Национальные мифы способна породить лишь буржуазная литература, а она у нас так по-настоящему и не возникла. «В силу оригинальной честности нашей литературы» (выражение Набокова из «Дара») настоящему русскому писателю совесть не позволяла придумывать щеголеватых ножеметателей, героев цельных и самодовольных. Русский писатель, даже плохой, помнит, во-первых, что подобных одноклеточных героев не бывает и, во-вторых, что враг — тоже человек. Таков же и наш историк.

Что до отрицательных мифов, они сочиняются о других. Если не можешь кого-то одолеть, изобрази его в отталкивающем виде. И сразу станет понятно, что не он тебя победил, а «генерал Мороз». Некоторые выдумки оказались удивительно живучи. Третий век пошел уже упоминавшейся (и довольно пустяковой, в общем-то) басне о «потемкинских деревнях». Миф много раз анализировался, известны его мотивы и авторы (французский посол Сегюр, саксонский — Гельбиг, лейб-медик австрийского императора Иосифа II Вейкард), выявлены его несообразности и противоречия. Но — как ни в чем не бывало у нас (у нас!) продолжают поминать «картонные деревни, которыми Потемкин дурил Екатерину».

Мифотворчество — одно из самых легких занятий на свете. Рассмотрев на примере полудюжины антирусских мифов феномен их сегодняшнего расцвета на Украине, я показал («Будь счастлива, Украина», Посев, №№ 3 и 4, 1996), как с помощью отбора фактов можно на глазах у читателя соорудить собственный миф, ничуть не хуже рассмотренных, но прямо противоположного направления 33.

Нравится нам или нет, антирусские мифы не исчезнут. Они — проявление неравнодушного отношения к России ее соседей по планете. Не стоит впадать в панику из-за того, что у нас есть зложелатели. Ну, есть. И что? Каждую страну кто-то не любит, всем мил не будешь. Взаимных антипатий хватает по всему миру. Затроньте в любой европейской стране тему о ее соседях — такое услышите! Гораздо загадочней другое: почему столько негативных мифов о России живут внутри самой России?

Глава III. Смердяковщина или кессонная болезнь свободы?

Пораженчество сперва обращается в прошлое