Конечно, многое на востоке и западе Европы происходило по несхожим историческим сценариям, достаточно сравнить Реформацию и Раскол. Не совпадали пути поиска общественной справедливости (поиска, неизменно присущего любому человеческому обществу и не замирающего во всех его слоях никогда) на фоне эволюции народных общественных идеалов. Не могли стать одинаковыми природные условия; несоизмеримыми оставались просторы и степень напряжения государственных сил, необходимая для их освоения и удержания; интенсивная и экстенсивная модели поведения накладывали отпечаток на каждый день и час истории.
Разные страны — как разные люди: их несходство имеет такие же пределы как и их сходство. Давно замечено, что когда причина несходства становится понятной, оно психологически сразу начинает казаться куда меньшим и значительным.
Поскольку речь у нас идет главным образом о мифологии, облюбованной нашими журналистами и публицистами, обратим свой взор на этих людей. Всякий пишущий опирается в своей работе на некий запас представлений, идей и твердо известных, не нуждающихся в проверке сведений. Как и любой человек вообще, он пополняет свой сундук познаний всю жизнь, свободно оперирует его содержимым, вмиг извлекая нужные в данный миг понятия и факты. Он убежден в их истинности, тем более, что многие из них использовал уже неоднократно и не видит причин для сомнений. Некоторые из них он получил возможность вставлять в статьи и книги, оглашать в эфире лишь несколько лет назад, с приходом свободы слова. Но, увы, чаще, чем хотелось бы, вставляются и оглашаются мифы — старые и новые.
Каждое ли ошибочное понятие надо относить к мифам? Приведу примеры ошибочных понятий, звучащих вполне как истинные. В самом деле, разве не всем известно, что
Зато не бывает случайной система положительных мифов. Они — часть всякого национального сознания. Если бы не существовало положительных мифов, история не стала бы школьным предметом (сразу вспоминается:
«Битву при Садове выиграл прусский школьный учитель»). В любой стране школьники учат историю, мифологизированную именно для своей страны (см.: М. Ферро «Как рассказывают историю детям в разных странах мира», пер. с франц., М., 1992). Школьная история — как правило, и есть основной национальный миф. Он непременно приписывает позднейшие национальные идеи тем, кто жил задолго до их появления, и этим превращает броунов хаос лиц и событий в осмысленный путь к решению вековых государственных задач, в успешную шахматную партию против остального мира.
Основной миф состоит из мифов поменьше, и каждый из них необходим для духовного здравия нации, ибо рассказывает о ее трудном и славном пути, о тяжких испытаниях, могущественных, но поверженных (или еще не поверженных) врагах, о беспримерном мужестве своих героев и коварстве соседей, то есть обо всем, что превращает перемещение народа по оси времени в его Историю. От всякого мифа требуется, чтобы он выполнял свою воспитательную задачу, а было ли дело триста либо семьсот лет назад именно так или чуть иначе — какая, мол, разница? Даже бесспорные события можно сложить как в одну, так и в другую мозаику, поставить в разные причинно-следственные зависимости — получатся разные мифы. В том смысле слова, о котором идет речь, типичный миф — чаще всего не вымысел с научала до конца, а скорее «подгонка под ответ» (как говорили в школе) особым образом отобранных фактов, хотя есть, конечно, и мифы, не опирающиеся ни на какие факты.