Мифы о 1945 годе

И уж если Сталин обсуждал информацию Трумэна с Молотовым, который имел прямое отношение к началу наших работ, но потом был заменён энергичным Берией, если Сталин — возможно — не стал скрывать эту информацию от Жукова, который к делу прямого отношения не имел, то уж с официальным Куратором советской Атомной проблемы, своим заместителем по ГКО и Совнаркому, Сталин не обсудить ситуацию не мог.

В реальном масштабе времени.

И, безусловно, обсудил. Может — в общем разговоре с Молотовым и Жуковым, а может, — ещё и отдельно.

Впрочем, что тут гадать! Сегодня, после рассекречивания многих документов советского Атомного проекта, можно сообщить кое-что и конкретно…

10 июля 1945 года нарком государственной безопасности СССР комиссар государственной безопасности 1-го ранга Меркулов направил заместителю Председателя ГКО Берии срочное письмо (исходящий № 4305/м) о подготовке испытания атомной бомбы в США.

В письме, в частности, сообщалось (выделенное курсивом вписано от руки):

«Из нескольких достоверных агентурных источников НКГБ СССР получены сведения, что в США на июль месяц с.г. назначено проведение первого экспериментального взрыва атомной бомбы.Ожидается, что взрыв должен состояться 10 июля.

Имеются следующие данные об этой бомбе:

Бомбаизготовлена из элемента 94 (плутоний)…

Плутонийберётся в виде шара весом 5 килограмм…

(…)

Общий вес бомбы…около 3 тонн.

Предполагаемая сила взрыва бомбы эквивалентна силе взрыва 5 тысяч (реально 15–20 тысяч. — С.К.)тонн ТНТ (тринитротолуола. — С.К.)…».

Сталин выехал из Москвы в Потсдам 16 июля 1945 года в 17 часов 30 минут, так что у Берии было более чем достаточно времени, чтобы передать Сталину эту информацию ещё до отъезда, в Москве, и уж, тем более, в пути по дороге в Германию.

Так что Трумэн ничего особо нового для Сталина сообщить тому не мог.

Да и сообщил-то он не так уж и много. Мы уже знакомы с версией Черчилля, а вот версия государственного секретаря Бирнса, записанная в 1958 году сотрудником госдепартамента Фейсом:

«Бирнс сказал, что он пришёл к выводу о катастрофичности для США и Китая (чанкайшистского. — С.К.)включения Советского Союза в войну на Тихом океане. Эго, в свою очередь, подвело к мысли, что было бы неплохо, если не сказать сильнее, оставить Сталина не полностью информированным о потенциале атомной бомбы. В противном случае он мог бы ускорить вступление Советского Союза в войну. Вот почему было решено сказать Сталину о результатах испытаний как бы между прочим, в конце одного из заседаний глав правительств. Согласовав вопрос о том, что следует говорить, Трумэн с Боленом (помощник госсекретаря. — С.К.)…, который должен был присутствовать в качестве переводчика, обошёл вокруг стола и в самой непринуждённой манере сказал Сталину, что хочет проинформировать его о создании в США нового и мощного оружия, которое мы решили применить против Японии. Весь разговор Трумэна со Сталиным, по словам Бирнса, длился не более минуты».

В своём месте у нас будет повод поговорить о вступлении СССР в войну с Японией подробно. Но сразу замечу, что вряд ли этот акт СССР был нежелателен для Трумэна и Бирнса в 1945 году в той мере, в какой это следует из слов Бирнса, относящихся к 1958 году.

Тогда, в 1945 году, даже на пике «атомной» эйфории, янки в нас нуждались. Хотя им, конечно же, заранее становилось грустно от мысли, что участие СССР в войне с Японией неизбежно укрепит как тихоокеанские позиции СССР, так и положение китайских коммунистов, противостоявших Чан Кайши.

Разговор об этом у нас впереди.

Но кто же кого проверял в Потсдаме?