Мифы мировой истории. От Адама до Потсдама

В отличие от большинства женщин династии Птолемеев, Клеопатра была хорошо образована, она говорила на нескольких языках, в том числе и на латыни. После смерти отца она заняла престол совместно со своим братом и одновременно супругом. Ей было 18, мужу-брату — 9 лет.

Три года спустя в Египет прибыл Цезарь в погоне за своим противником — потерпевшим поражение Помпеем. Мальчик-фараон, желая подольститься к Цезарю, послал к Помпею убийц. Но злодеяние вызвало не благодарность, а гнев Цезаря: египтяне посмели покуситься на римского консула!

Юная и привлекательная Клеопатра быстро сообразила, что гнев римлянина по отношению к ее брату может быть лично для нее выгоден. Она объявила, что хочет отправить Цезарю подарки — хрупкую дорогую посуду, завернутую в ценный ковер. На самом же деле настоящим подарком была сама Клеопатра: юная стройная царица легко спряталась внутри ковра и слуги ничего не заметили. Так она сумела пробраться в покои Цезаря и стала его любовницей. Вскоре благодаря его поддержке она фактически стала правительницей Египта при протекторате Рима. Год спустя у нее родился сын, походивший на Гая Юлия Цезаря лицом и осанкой.

Положение царицы было устойчивым вплоть до убийства Цезаря. Она сумела выстоять во время междоусобиц, охвативших Рим после этого трагического события, и стала «последней напастью» для Марка Антония — консула, полководца и ближайшего соратника Цезаря. По мнению древних историков, она привела в неистовое волнение многие страсти, до той поры скрытые и недвижимые.

Поразительно, но Марк Антоний прославился не благодаря своим достоинствам политика, а скорее благодаря недостаткам. «Простак и тяжелодум» — так называет его Плутарх. Гедонизм Антония, любовь к роскоши, недальновидность вкупе с безудержной смелостью заставили его звезду вспыхнуть ярко и так же быстро закатиться. После гибели Гая Юлия Цезаря при разделе империи ему достались страны Азии и Африки, нравы жителей которых вполне отвечали его потребностям.

Плутарх:

«Когда… Антоний переправился в Азию и впервые ощутил вкус тамошних богатств, когда двери его стали осаждать цари, а царицы наперебой старались снискать его благосклонность богатыми дарами и собственной красотою, он отдался во власть прежних страстей… наслаждаясь миром и безмятежным покоем…»

Антоний явился в Египет совсем не как друг. Римский триумвир отправил к Клеопатре гонца с приказом явиться к нему и дать ответ на обвинения, которые против нее возводились: мол, во время войны царица помогла убийцам Цезаря деньгами. Увидев Клеопатру и познакомившись с ней поближе, гонец сообразил, что такой женщине Антоний ничего дурного не сделает, и принялся убеждать египтянку спокойно ехать к Антонию, «убранством себя изукрасив», и ничего не бояться.

Клеопатра последовала его совету, рассчитывая, что раз даже молодой и неопытной она сумела обольстить Цезаря, то теперь-то, когда ее красота и ум в полном расцвете, она легко сумеет справиться с Антонием. Приготовив щедрые дары, взяв много денег, роскошные наряды и украшения (но главные надежды возлагая на свою прелесть и женские чары), она пустилась в путь.

Плутарх:

«Клеопатра… поплыла… на ладье с вызолоченной кормою, пурпурными парусами и посеребренными веслами, которые двигались под напев флейты, стройно сочетавшийся со свистом свирелей и бряцанием кифар. Царица покоилась под расшитою золотом сенью в уборе Афродиты, какою изображают ее живописцы, а по обе стороны ложа стояли мальчики с опахалами — будто эроты на картинах. Подобным же образом и самые красивые рабыни были переодеты нереидами и харитами и стояли кто у кормовых весел, кто у канатов. Дивные благовония восходили из бесчисленных курильниц и растекались по берегам».

Повсюду разнеслась молва, что сама Афродита шествует навстречу Дионису. Антоний послал Клеопатре приглашение к обеду. Царица настойчиво просила его самого прийти к ней. Желая сразу же показать ей свою обходительность и доброжелательность, Антоний исполнил ее волю. «Пышность убранства, которую он увидел, не поддается описанию, но всего более его поразило обилие огней. Они сверкали и лили свой блеск отовсюду и так затейливо соединялись и сплетались в прямоугольники и круги, что трудно было оторвать взгляд или представить себе зрелище прекраснее».

На другой день Антоний принимал египтянку и приложил все усилия к тому, чтобы превзойти ее роскошью и изысканностью, но быстро признал себя побежденным, первым принялся насмехаться над убожеством и отсутствием вкуса, царившими в его пиршественной зале. Угадав в Антонии по его шуткам грубого и пошлого солдафона, Клеопатра и сама заговорила в подобном же тоне — смело и безо всякого стеснения.