Мифы, легенды и предания кельтов

Первым рифмой съединил ты жизни радость и печали,
Саги о любви и войнах в той поэме прозвучали,
Но утрачено величье, и в преддверье тяжких дней
Жизнь ирландцев ты украсишь только песнею своей.

Фергус встал; туман поднялся, сумрак молнией сверкнул.
Сделал шаг – зеленый плащ полой плеснул.
Так темна была та туча, что сгустилась вкруг него,
Что Эмин увидел только дым и больше ничего.

Верный брат пытался трижды мрачный сумрак превозмочь,
Но туман не расступался, трижды гнал Эмина прочь.
Наконец разнесся голос от земли до облаков —
Ночь прислушалась, раскинув синий звездный свой покров.

Словно бы пастух небесный сбросил вниз овечий пух,
Греческих божеств от зависти смутился дух,
И туман блестит и вьется, а на небесах горят
Звезд сияющие очи, и внимателен их взгляд.

Вкруг певца туман сгустился, как чудовищная гроздь,
До утра глубокий голос говорил под сенью звезд,
Но, когда рассвет забрезжил и развеялся туман,
Только Муирген остался, вдохновеньем обуян:

– К Сэнхану! Отец, скорее, не упустим звездный час!
Слушай песню, что утрачена была и вновь нашлась.
– Да, героев поступь слышу я в теченье гордых слов.
Голоса звучат в чертогах славных минувших веков.

Стих внезапно обретенный Муирген трижды повторил
И затем лишь, утомленный, к верной деве поспешил.
– Богатырь в любви и сече, что так бледен и устал?
– Я любовь и жизнь саму на песню променял.

– Горе мне! Что толку в песне, коль тебя не воскресить.
– Песня радость дарит гэлам – слава вечно будет жить!
– Славой, что ли, ты мне хочешь слезы горьки утереть?
– Я исполнил долг вассала – а за это хоть на смерть.

И опять король в палатах пир накрыл, пылает жар.
Сэнхан на почетном месте, во главе стола, как встарь.
– Кубок Сэнхану! В награду дам две чаши золотых,
Если нам споешь под арфу «Похищенье» древний стих.

– Так звучите, глас и арфа! – восклицает Муирген юн.
Поклонившись властелину, дивный бард коснулся струн.
По весне река в разливе заливает дол и весь —
Так же вольно и бурливо полилась под арфу песнь.

Как потоком закрутила песнь людей со всех сторон,
Понесла, и Гуайре звукам внемлет с трепетом, пленен.
И не слышит от придворных, и не видит замка стен —
Перед ним луга и пашни, крепость в окруженье стен.

И виденье за виденьем в звучных рифмах восстает.
Даже тот, кто усмехался, с удивленьем новых ждет
Звуков – так своим искусством бард их всех околдовал,
Что сердца забились чувством, и волненьем полон зал.