Мифы древней Скандинавии

Приближался конец церемонии, и ближайший родственник умершего, раздевшись донага и пятясь задом к кораблю, зажег факелом все погребальное сооружение. Затем появились люди с вязанками дров, которые принялись разжигать костер, и все запылало — корабль, и умерший рус, и принесенная в жертву девушка. Тут налетел ветер, раздувший пламя, и соседний рус сказал переводчику пытливого араба: «Вы, арабы, глупы, ибо берете самого любимого вами человека и оставляете его в прахе, так что едят его насекомые и черви. Мы же сжигаем его, так что он немедленно входит в рай». И в подтверждение этого радостного события он рассмеялся чрезмерным смехом. Действительно, не прошло и часа, как все обратилось в золу и мельчайший пепел. И на месте этого кострища русы насыпали курган, а на вершине его установили деревянный столб, на котором написали имя умершего и имя царя русов.

Нас не удивляет чрезмерный смех, которым сопровождал участник похорон завершение ритуала. Этот смех в эпоху викингов означал не только достижение умершим рая, но и презрение к смерти. Легендарный датский викинг Рагнар Лодброк, согласно «Речам Краки» — погребальной песни «Ворона» перед смертью на поле боя уже видит дис — валькирий, посланных Одином: весело уходит он пить мед с асами на почетном сиденье и смехом встречает смерть!

Не удивляет и пьянство на похоронах — мы помним, что еще германцы были невоздержанны в потреблении пива, и даже один из Инглингов погиб, упав в пивной чан.

Непривычней для нас то, что пьяное веселье на похоронах перерастает в настоящую оргию, когда девушка вступает в любовную связь со всеми родичами умершего, которые, оказывается, таким образом намерены почтить покойного. Но таков весь образ жизни дружин русов; тот же Ибн-Фадлан с не меньшим изумлением рассказывает, что даже во время торговли рабынями русы не воздерживаются от любовных утех прямо на глазах купцов. «Девушки», сопровождавшие дружины руси не только в торговых, но и военных предприятиях, были настоящими «валькириями» — ведь они следовали за избранными ими хозяевами и на тот свет, в Вальхаллу, или к Фрейе, делившей с Одином воинов и девушек, умерших до замужества. Должно быть, сам мифологический образ валькирии восходит к этим девам, украшавшим своей любовью воинский быт еще в дружинах германцев.

Но смысл брачной оргии на похоронах не сводится к этим любовным усладам. Ведь брачный ритуал отправляли родичи умершего: смерть нарушала целостность рода, его нужно было восстановить. Силы и целостность рода восстанавливались во время описанного Ибн-Фадланом брачного пира на похоронах.

Арабские авторы свидетельствуют, что и у русов, и у славян существовал обычай самоубийства вдов на похоронах мужей, подобный индийскому сати. Один поучал в «Речах Высокого»: «Хвали жен на костре». Едва ли Высокий в своих вполне прагматических речах призывал прямо следовать этому дикому обычаю: скорее, этот носитель чисто мужской мудрости имеет ввиду те женские свойства, от которых женщины могут избавиться только после смерти. Сам Один и все боги пострадали из-за тщеславной болтливости Фригг — она поведала тайну Бальдра Локи.

Но и в сагах есть удивительная история о том, как прекратился обычай убивать жен на похоронах мужей. «Книга Плоского острова» рассказывает, как жена шведского конунга Эйрика Сигрид оставила его. Это был тот самый преданный Одину герой, который пообещал отправиться к богу через десять лет после дарованной ему победы. И знатная дама, чье имя подходило для настоящей валькирии, получившая прозвание Гордой, заявила, что не хочет последовать за ним в могилу. Она действительно пережила Эйрика и вышла замуж за датского конунга Свейна. О ее поступках еще не раз придется вспоминать — эта дама не уступала в решительности и гордости современным ей конунгам.

Но вернемся к смыслу самих погребальных действ. Ибн-Фадлан узнал, что русы считали недостойным оставлять человека в могиле на съедение червям. И это был не просто предрассудок — за этим убеждением стояла целая мифология.