Мифы древней Скандинавии

В результате сначала погиб конь героя (а гибель коня — знак судьбы для хозяина), а потом и сам Сослан. Откровенность героя и даже любопытство Сырдона не вполне понятно современному читателю: ведь коварный Сырдон был сам виноват, что Сослана не закалили до колен и, стало быть, знал его уязвимое место. Но в том-то и заключается мифологическое — и магическое — действие слова, что оно должно быть произнесено, имя названо, рассказано о происхождении любого явления, — тогда действия мифологических героев (и людей) будут успешными.

Успешным для Сырдона и гибельным для Сослана было его откровение в мифологическом лесу. Обратившийся в старика (или старуху) Сырдон подговаривает мифическое оружие — небесное колесо — ударить по коленям Сослана во время игры, которой тешатся нарты, проверяя неуязвимость своего героя. Нам уже приходилось говорить, что игра в мифологическом и эпическом мире — это не просто забава, но испытание и вызов судьбе. После смерти Сослана кара постигает «убийцу советом» — Сырдона, но и из могилы он продолжает сеять раздоры среди нартов.

Еще один жуткий эпизод роднит коварного Сырдона и злоречивого Локи. Один из нартов, у которого Сырдон украл корову (страшное преступление у кавказских народов), проник в его дом и убил его жену вместе с двенадцатью сыновьями. Мясо их нарт бросил в котел. Сырдон, чье горе породило творческое вдохновение, взял кисть одного из сыновей и натянул на нее двенадцать струн, сделанных из жил погибших детей. Так получилась арфа — фандыр. Локи не использовал для изобретения сети таких страшных материалов, но сам он был связан кишками своего сына…

Значит ли все это, что образ Локи находит разгадку на Кавказе? Иногда думают и так — ведь Снорри помещал прародину асов в Малой Азии, а ванов — на Дону, Танаисе, совсем поблизости от Кавказского хребта. Сырдон и Сослан — главные герои осетинского эпоса о нартах, а осетины — потомки древних скифов; Снорри называл Восточную Европу Великой Швецией, зная, что в античной традиции она именуется Великой Скифией…

Но мы должны помнить, что ученый исландец основывался в своих построениях на книжной античной традиции, а не только на дошедших до него преданиях.

Должны мы также помнить и о том, что коварство и предательство были оборотной стороной того героического быта, который был прославлен в мифах и эпических сказаниях конца родоплеменного строя. В скандинавских мифах оно было свойственно не только Локи, но и Одину — верховному богу.

Но есть в образе Локи нечто, что отличает его и от правителя Асгарда, и от прочих богов. Это — смех, который вызывают некоторые его поступки.

Смех в божественном мире

В мифе о замужестве Скади — «царевны Несмеяны» — Локи играет роль шута, выполняя непристойные пляски с козлом. Эта непристойность характерна для свадебных ритуалов, суть их — обеспечить удачный, плодовитый брак. Но поступок Локи имеет и высший смысл — смех, которым разразилась требующая возмездия великанша, был символом примирения — мира между Асгардом и Утгардом.

Комические положения, в которые попадает Локи, — когда Тьяцци в облике орла волочит его по скалам или когда жаждущий справедливого возмездия карл зашивает ему рот — могут показаться не менее грубыми, чем танец с козой (но не более грубыми, чем оплеухи Арлекина). Но и здесь комизм — знак того, что с героем не приключится худшая беда: плут вывернется, да еще с приобретениями для божественного мира. Так и самый серьезный из богов скандинавского пантеона — Тор — оказывается в комическом положении переодетой невесты в Ётунхейме; это положение, означающее крайнюю степень бесчестья в мире богов и людей, во враждебном мире великанов было спасительным — ведь так Тор (с помощью переодетого служанкой Локи) смог вернуть свой молот.

Иное дело — комизм перебранки. В нем возникают те же мотивы — переодевания и женовидности мужей, сексуальной неразборчивости, — но используются они в соответствующих песнях «Эдды» для ритуализации распри внутри мира богов. Один-Харбард насмехается над простодушным Тором не для того, чтобы способствовать его победам над великанами. Он демонстрирует исключительность своего морального статуса Отца распрей, который, как мы видели, далек от обычных представлений о добре и зле. Смех героев Одина, который мы еще услышим в главе об их эпических подвигах, воплощает их презрение к смерти и врагу — даже победившему.

Перебранка Локи неотделима от эсхатологического конца мира богов. Брань обратила священное пиршество в подобие поля битвы, ведь это перед боем в перебранке должны были участвовать витязи противоборствующих дружин. Нарушение мира в родственном Асгарду доме Эгира привело к конфликту в мире богов, к которому принадлежал насмешник Локи.

Неудивительно, что он — единственный из асов, не имевший религиозного культа, его именем не называли священных урочищ в Скандинавии. Лишь отдельные изображения на памятных камнях могут быть отнесено к мифам о Локи, на одном из них — личина Локи, губы которого заплетены ремешком…