Мифотворец

Джеффри боялся, что Адамантина отчитает его или, хуже того, накажет, но ничего подобного. Шагнув к нему, Адамантина сняла с его пальца кусочек перчатки и вернула на прежнее место. Металл стянулся, и перчатка вновь стала целой. Обойдя машину, Адамантина подошла к пассажирскому сиденью и, наклонившись, заглянула в окно.

– Вот она.

Прозвучало это тихо, почти благоговейно, как будто Адамантина испытывала священный трепет перед ней.

«А почему бы и нет? – подумал Джеффри. – Не каждый день богу доводится встретить своего создателя».

Он встал рядом с Адамантиной и принялся наблюдать за выражением ее лица, пока та рассматривала женщину, силой разума которой была рождена.

– Она выглядит как любой другой человек, да? – проговорила Адамантина, не сводя глаз с Рене. – Если увидишь ее на улице, ничто не подскажет, какие огромные силы в ней сокрыты. Но я чувствую, как эти силы волной катятся под непритязательной оболочкой, словно воды стремительной реки, и теперь, когда она так близко, я практически ощущаю их вкус.

Она прижала ладонь к стеклу на пассажирской стороне, будто надеялась забрать хотя бы крупицу силы Рене.

Джеффри еще раз взглянул на Адамантину, и его будто осенило.

– Вы на нее похожи, – проговорил он. – Немножко, по крайней мере. Особенно глаза и рот.

Не глядя на него, Адамантина отозвалась:

– Ну конечно. Вы, люди, любите повторять, что боги создали вас по подобию их, но на самом деле это вы по своему подобию создаете нас.

Она смотрела на Рене, пока Джеффри не начал дрожать, в полной мере ощутив холод. Как будто заметив его состояние, Адамантина сказала:

– Ступай в магазин и поищи провода, которые сгодятся на роль веревки. Я останусь здесь и пригляжу за ней.

– Ее зовут Рене Мендес, – подсказал Джеффри.

Серебряные глаза Адамантины вспыхнули голодным голубовато-белым огнем.

– Можно подумать, это имеет какое-то значение.

* * *

Лена не поехала к офисному зданию, где располагалась ее клиника. Пеан сказал, что намерен отправиться на улицы, чтобы делать из людей «сверхсуществ», но она понятия не имела, куда именно он пошел. Пусть Пеан воспользовался магией, чтобы поместить в мозг Лены информацию о расположении дома Мифотворца, но он не позаботился снабдить ее чем-то, что позволило бы ей отыскать его самого. Поэтому, добравшись до нужного района, Лена достала из внутреннего кармана куртки телефон и набрала номер одной из фельдшеров. Сара ответила после второго гудка.

– Привет, Сара. Это Лена. Не подскажешь, где Пеан?

– Он на углу Маршалла и МакАлистера. Водит нас по улицам, останавливает всех прохожих и касается их этой своей волшебной палочкой. А после усовершенствования спрашивает, не хотят ли они привязать себя к нему. Естественно, все соглашаются! – Она рассмеялась.

«Усовершенствование, – подумала Лена. – Вот как он это называет!»

Названное место располагалось в паре кварталов к западу. Она будет там через несколько минут.

– Спасибо, Сара. Наверное, ты устала и замерзла.

– Ничего подобного. Пеан усовершенствовал весь персонал, прежде чем мы вышли из клиники. Я почти не ощущаю холод и чувствую себя энергичной как никогда. Наверное, я бы и марафон пробежала, если бы захотела!

Сара снова рассмеялась, и Лена подумала, что только по голосу она похожа на опьяневшую. Уж не производит ли тело «усовершенствованного» человека большое количество дофамина, окситоцина, серотонина и эндорфинов, так называемых нейрохимикатов счастья. Если так, неудивительно, что после прикосновения к жезлу Пеана люди с такой охотой привязывают себя к богу. Это явление вполне могло быть побочным эффектом процесса усовершенствования, и, возможно, им и было, но еще оно казалось чертовски эффективным способом вербовки.

– Ладно, я уже еду. Скоро увидимся.

– Конечно, Лена! А когда доберешься, пусть Пеан тебя сразу же усовершенствует. Не поверишь, как тебе станет хорошо!

Завершив вызов, Лена бросила телефон на заднее сиденье. Она испытывала противоречивые чувства при мысли о том, чтобы стать усовершенствованным человеком. С одной стороны, кому не хочется получить идеальное здоровье? С другой стороны, если процесс радикально изменит нейрохимию ее тела, ее личность – ее сознание – тоже изменится. В некотором смысле она станет другим человеком, и эта перспектива ее ужасала. Впрочем, вполне возможно, что выбора ей не дано. Если Пеан станет настаивать, примет ли он отказ? Раз она его заместитель… его жрица… он не позволит ей отвергнуть его величайший дар. Иначе как это будет выглядеть в глазах других последователей. Нет, Пеан заставит ее принять усовершенствование, и он располагает средствами заручиться ее однозначным согласием. Лена узнала это на собственном опыте, когда он с помощью кадуцея временно поразил ее раком. Она даже не представляла, что бывает такая боль, и не горела желанием испытать ее снова. Так что, если Пеан пожелает усовершенствовать ее – а он пожелает, – препятствовать ему она не сможет.

«Неправда», – подумала Лена.