МИФОнаименования и извергения

– Я первый раз имею дело с банком, – с важным видом обронил я. – Откровенно говоря, я даже не знал про кредитные карточки, пока Малькольм не объяснил мне, для чего они.

Таксист нахмурился:

– У вас никогда раньше не было кредитной карточки? Могу сказать на это только одно – будьте осторожней. К ним легко привыкнуть, а если превысишь кредит, банкиры могут стать дельцами круче деволов.

– Круче деволов?

Это мне не понравилось. Деволы были для меня сродни дьяволам… простите за каламбур. И я принялся размышлять, не мало ли я задал вопросов, прежде чем принимать услуги банка.

– Не беспокойтесь об этом, – дружески хлопнул меня по спине Эдвик. – С вашими деньгами нельзя потерпеть фиаско. А теперь займемся-ка поиском телохранителя.

– Гм… извини, но мне кое-что пришло в голову!

– Что именно?

– Раз у меня теперь чеки и кредитная карточка, то и не требуется таскать с собой уйму наличных.

– Да. И что?

– Ну, если я не таскаю уйму наличных, то для чего мне телохранитель?

Прежде чем ответить, таксист задумчиво потер подбородок.

– Если у тебя с банком соглашение и ты не таскаешь с собой крупные бабки, это еще не значит, что об этом знают грабители.

– Хороший довод. Я…

– К тому же уверен, банда все равно будет гоняться за вами из-за той трепки, какую вы задали ей прошлой ночью.

– Ладно. Почему бы нам не…

– И где-то в районе вашего отеля все еще болтается убийца с топором…

– Хватит! Картина ясна! Поехали искать телохранителя.

Мне пришло в голову, что если я буду долго слушать Эдвика, то либо захочу нанять не одного телохранителя, либо решу вообще не высовывать носа из своего номера.

– Хорошо, – изрек мой гид, потирая руки, когда такси сделало уже знакомый вираж. – Думаю, я знаю нужную особу.

Когда я откинулся на спинку сиденья, то подумал, что Эдвик, вероятно, получит магарыч с того телохранителя, с которым меня сведет. Это могло бы объяснить его энтузиазм по поводу нашего предстоящего знакомства. Я прогнал эту мысль как ненужное подозрение.

Бдительный читатель, возможно, заметил, что, за исключением туманного упоминания о толстой даме в универмаге, я абсолютно ничего не сказал об извергах женского пола. На то есть причина. Честно говоря, они меня пугают.

Так вот, не поймите меня неправильно, и изверги мужского пола достаточно страшные, как вам должно быть известно из моих описаний внешности Ааза. Они крупные, мускулистые и с легкостью могут сломать тебя пополам. И все же они обладают грубоватым и неуклюжим чувством юмора и не прочь немного погрозить для вида. В общем, они напоминают мне определенную разновидность ящера, который надувается и шипит, когда ему угрожают… он может нанести болезненный укус, но предпочел бы, чтобы ты убрался.

Изверги женского пола совсем другие. Глаза у них поуже и отставлены на голове подальше, отчего вид получался более… рептильный. Они никогда не улыбаются, не смеются и очень прямолинейны. Короче, по виду и поведению они кажутся опасней своих мужских эквивалентов.

Кто-то, может, гадает, почему это мне вдруг именно сейчас вздумалось распространяться насчет извергинь. Но некоторые читатели наверняка сообразили, в чем дело. Так вот, для тех, кто не догадался, скажу, что телохранитель, с которым познакомил меня Эдвик, оказался женского пола.

Мы нашли ее в баре, точнее, в комнате отдыха, которую, как уведомил меня таксист, она использовала в перерывах между наймами в качестве конторы. Когда мы приблизились к ее столику, она не шелохнулась и даже глазом не моргнула, а это, как сообразил я, означало, что она наблюдала за нами с той самой минуты, как мы прошли через дверь. Эдвик без предупреждения опустился на свободный стул и жестом предложил мне занять другой.

– Это Скив… тот пентюх, о котором я тебе рассказывал, – представил он меня, а затем повернулся ко мне. – Скив, вот это и есть телохранитель, которого я рекомендую. Возможно, бывают и получше, чем она, но я их не знаю. Она мастер по части защиты от физических или магических нападений.

С этими словами он откинулся на спинку стула, предоставив нам оценивающе разглядывать друг друга, словно два хищника, встретившиеся у только что убитой добычи.