Миф тесен

Хватит стонать про памятное всем жаркое лето. Давайте еще про Тунгусский метеорит вспомним. Москва — не самый жаркий город мира. Средняя температура августа в Риме 30,3 по Цельсию, в Париже — 25, в Нью-Йорке — 28, а в Москве — 22. Вспомните ваши прогулки по Риму, Парижу, Вене, Мадриду, Нью-Йорку. Если нет — освежите с помощью отпускных фотографий «Я и Эйфелева башня». Там нет кондиционеров на стенах. У самых потеющих кондиционеры аккуратно вписаны в балконы или (см. Нью-Йорк) в проем окна. А чаще всего их нет вообще.

Потому что там, в мире старых денег и неприкосновенной частной собственности, все понимают, что фасад здания — даже самого незатейливого — является общественной собственностью. Не того, кто засел в квартире со своими представлениями о комфорте и красоте. А собственностью моей, всех прохожих, всех приезжих, гуляющих, смотрящих, фотографирующих, щурящихся на солнце. Стена квартиры — она ваша собственность с внутренней стороны, и вы вешаете на нее фото любимого артиста, ковер «Мишки в лесу» и полочку из IKEA. А стена вашей квартиры снаружи — моя. Вы не можете покрасить ее в любимый вами голубенький цвет и на этом небесном фоне повесить любимое фото из Египта. Не можете заложить наглухо окна вашей квартиры, даже если у вас светобоязнь, как у призрака оперы. И вы не можете пробить насквозь стену и повесить на ней чемодан, к которому наперекос всем линиям здания ведет черная кишка провода. Вернее, не могли бы, если бы жили в Лондоне или Риме.

Политики же считают нас за идиотов. Западник Барщевский самоварным баском возмущается: мол, получать разрешение на кондиционер — это издевательство какое-то над москвичами! Он хочет сказать, что «в нормальных странах» хозяин квартиры может продырявить любой классицизм, бидермейер, баухауз, югендстиль, ар-деко — или что там ему снаружи попалось — и подвесить себе охлаждающее устройство? Бог с ними, с личными впечатлениями, — попросил своих зарубежных корреспондентов проверить, посмотреть документы мэрий и коммун. «Вы что! — восклицает корреспондент в Италии. — Я получал разрешение, чтобы поменять дверь, которая выходит на лестничную площадку, так потребовали, чтобы она была такого же, как все, цвета и полоски были с остальными одинаковые». «Я даже не слышала, чтобы кто-то хотел установить личный кондиционер. Мне кажется, это понты из разряда джипа в городе, а французы этим не страдают», — пишет корреспондент из Парижа и присылает ссылки на такие правила установки и согласований на уровне дома, квартала и округа, что всякий разум­ный человек предпочтет вентилятор домашний. В Лондоне, как и в Париже, речь идет не о завитушках конкретного дома, а о единообразии целых кварталов даже довольно непримечательных, но «важных для истории развития города» домов. Хрущевки, например, — целая эпоха. Если хозяин квартиры наплюет на все правила, то общественники, дорожащие обликом квартала, это заметят, и чемодан придется снять и заплатить штраф. Впрочем, пишет мой лондонский корреспондент, «кондиционеры не пользуются здесь столь же безумной популярностью, как в Москве».

Из всех виденных мною европейских столиц свободное развешивание кондиционеров приблизит нас к одному лишь Бухаресту. В остальном это будет роднить нас с народами свободолюбивой Африки, Латинской Америки и провинциального Китая.

Есть множество способов реализовывать частную собственность изнутри жилища наружу — например, выбрасывать пустые бутылки из окна или справлять нужду с балкона. Разница между этими действиями и прибиванием охлаждающего устройства на фасад — просто в количестве денег, потраченных владельцем. Уровень цивилизованности всех трех действий — один и тот же. Хотите жить как в Европе, заберите ваш чемоданчик. А то я его выброшу в окошко.

ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВ

Если имеет смысл проводить в Москве или Петербурге гей-парад, то непременно такой, как в Сиднее. Когда идут не странные активисты, а геи полиции Сиднея, геи пожарной службы Сиднея, геи Сиднейского нефтеперерабатывающего завода. Привет Мальчишу! И у нас пусть так же — колонна Московского НПЗ сменилась бы колонной Лианозовского молочного завода, прошла бы колонна МЧС и Минобороны, политиков от власти и от оппозиции, учителей и преподавателей, малого и среднего бизнеса, колонна врачей и, конечно, отдельная большая колонна мирян и клириков РПЦ.

Тогда авторы Закона о запрете гей-пропаганды и им сочувствующие узнали бы много нового: что геи — это не на эстраде, не в телевизоре. Это коллеги по офису и партнеры по бизнесу, поставщики и совладельцы, директор отдела продаж и заведующая отделом маркетинга, бывший одноклассник, который теперь полковник ФСБ, бывший одногруппник, который теперь священник, и автомеханик, который чинит мою машину.