Миф о вечной империи и Третий рейх

Немецкий социализм проявил однажды честолюбие, пожелав стать классическим социализмом, связать теоретические разработки с практическим применением и создать справедливое равновесие. Но он никогда не мыслил внешнеполитическими категориями. Он никогда не размышлял о нациях. Он никогда не думал, что мог бы поддержать требования молодых народов и перенаселенных стран, где было слишком много населения и слишком мало земли. Он не сказал себе, что уравнивание должно происходить не столько между классами, сколько между нациями. Он не видел, что именно в этих проблемах крылись предпосылки любого социализма, что именно они должны учитываться в первую очередь. Он не спросил себя, что должны были делать с доходами от растущей промышленности стиснутые в национальных рамках народы, которые фактически не имели свободы действий. Он не хотел признавать социализированный империализм, который мог создавать новые рынки сбыта, а пролетариям давать работу. Сегодня немецкий народ лишился всех этих возможностей. Сегодня мы действительно являемся народом, обладающим «излишними» 20 миллионами населения, которые не могут жить. Но вследствие этого немецкий социализм овладел народной профессией, которая ему досталась не от Маркса, а от поражения в мировой войне: идти впереди всех угнетенных наций и показывать им предпосылки, при которых они могут существовать.

Сегодня мы говорим уже о немецком социализме. Мы подразумеваем не демократический социализм, который после нашей катастрофы нашел убежище в партийных структурах, и не последовательный марксистский коммунизм, который все еще не хочет отказываться от мысли о классовой борьбе. Под немецким социализмом мы понимаем корпоративную идею о государстве и экономике, которую, скорее всего, в жизнь должен воплотить консервативно настроенный революционер. Немецким социалистом мы называем Фридриха Листа, так как его внешнеполитическая концепция базировалась на национальной политэкономии. В окружении внутриполитических идей мы возвращаемся к профессиональным соображениям барона фон Штайна, которые отсылают нас к идеям советников и средневековой цеховой организации. На немецкий социализм оказывают влияние как давние традиции, так и совершенно молодые концепции. Например, идея совместного хозяйства указывает на то, что жизнь будет протекать в общественной ячейке. Немецкий социализм не является атомарным. Он является органичным, дуалистическим и полярным, что соответствует одной стране, которая сама во всех отношениях (от географического до трансцендентного) является дуалистическим явлением — при всех противоречиях жизнь в ней должна быть уравновешенной. Немецкий социализм предполагает человека, который может восприниматься по-разному, а не только как западный человек. Мы не хотим, чтобы различия разъединяли. Мы хотим, чтобы они связывали воедино. Социализм является для нас как укоренение, дифференциация, иерархия.

Марксизм же признает только социализм, который является интернациональным. Однако этого интернационального социализма не существует. Его не было до мировой войны. После мировой войны его нет тем паче. Немецкий рабочий класс стал жертвой своей марксистской веры. Он должен стерпеть, что осталось невыполненным обещание, которое сулило пролетариям весь мир. Немецкие рабочие должны довольствоваться тем, что пролетарии всех стран подумали прежде всего о собственной стране, дабы в случае победы получить «правильно понятый интерес», который скептик Маркс считал «принципом всей морали». Они заключали мирный договор, который должен был увековечить эксплуатацию наций, коя планомернее всех применялась к немцам.

Проблема социализм осталась нерешенной.