Миф о вечной империи и Третий рейх

Отличительной чертой данного государства были отношения вообще. Отношения, которые сами привели к разделению, иерархии и ячейкам общности. Это отличало данное государство от античных, которые базировались на силе, законе и государственном праве. Немецкая демократия была задумана, зачата, рождена и воздвигнута. Она была телом, в котором все органы находились в живой связи друг с другом. Каждый орган, каждый член находился на своем месте. В данном обществе никогда бы в голову не пришла мысль поменять их местами. Голова всегда выполняла функции головы, рука выполняла задачи, предписанные для руки, другие органы выполняли свои специфические предназначения. При этом каждый орган нес ответственность за то, что он делал. Это органичное деление и наличие обязательств, которые стали наследственным материалом в чувствах народа, создали для государства устойчивый фундамент, который был создан еще во времена ранней истории. Он придавал устойчивости государству и его уложению и в более поздние времена. Он существовал до того времени, когда возникла имперская идея, а центр тяжести был перенесен из области национальной политики в международную сферу. И все же в этом делении крылась опасность, которая проявлялась, когда составные части общества слишком далеко удалялись друг от друга, а живая связь между ними или обрывалась, или же была недостаточной. Это была опасность обособления частей общества. С внутриполитической точки зрения она была уже заложена в родовой конституции и проявилась, когда благородное сословие стало возвышаться над всеми остальными. В феодальном уложении вождь был крепко связан со свитой при помощи взаимной верности. Но феодальная эпоха привела к размежеванию крупной знати и мелкого дворянства, из-за чего было ослаблено патерналистское общинное мышление, а социальные связи сведены до минимума. Прежде всего это сказалось на крестьянском сословии, которое первоначально было демократической силой нации, но затем погрузилось в пролетарскую нищету, испытав на себе плохое отношение и презрение. Это упущение, которое впоследствии привело к Крестьянской войне. И лишь впоследствии оно было постепенно исправлено. И все-таки феодальное развитие нуждалось во внутриполитических потрясениях. Примечательно, что тогда внутренняя болезненность одновременно приводила к внешней слабости. Уже во времена Средневековья немецкий народ показал, насколько он был невосприимчив к вызовам внешней политики. Он дал королю власть, но не вручил к этой власти приданое. Поэтому королям, которые должны были стать императорами, ничего не оставалось, как создавать у себя в стране династическую власть. Эта идея династической власти не смогла предотвратить утрату Италии, Государство с трудом отбивалось от турков, а тем временем последовала потеря Швейцарии и Голландии. Затем появился указ, что оно не могло содержать орденские государственные образования. История австрийской династической власти закончилась с крушением империи. Внутри страны идея династической власти привела к созданию центробежных сил, к взаимному соперничеству князей, к территориальному государству, и, наконец, к партикуляризму и раздробленности эпохи абсолютизма. Но при всех этих изменениях все еще оставалась живой корпоративная немецкая идея. К счастью, она прижилась в городах, которые все больше и больше становились носителями немецкой культуры. Только они могли создать средневековое чудо, так как они развивали его из ячейки как порождение некой общности, так как в городах придерживались традиций, которые способствовали восстановлению связей. Корпоративная идея должна была воплотиться в социальной борьбе городов, которую нельзя рассматривать как классовую борьбу, когда обобщенные массы выдвигают свои требования, а как корпоративную борьбу, которая обеспечила права товариществам, цехам и гильдиям. Да, корпоративная идея вела от городов к союзам, к первым республиканским образованиям и внешнеполитически ориентированным коалициям, посредством которых буржуазия своими силами пыталась снискать власть и богатства. Империя в своем бессилии не была в состоянии дать ей ни того, ни другого, поэтому и возникли Швабский Союз и Ганза. Корпоративная идея не умерла даже во времена абсолютизма. Она продолжала жить не в самой системе, а в некоторых личностях. Пруссия была намного демократичнее, нежели подразумевалось благодаря репутации ее королей. Она мечом и эшафотом положила конец феодализму, обязав отныне дворянство служить только короне. Но, служа короне, оно вновь служило народу. Королевская фраза «Я служу» являлась не чем иным, как признанием сверхчеловеческой природы властителя, или богоподобия французских королей. Эта фраза указывала на то, что прусские монархи были все-таки связаны с народом. Это даже не было попыткой восстановить связь между государством и народом, которая была по античному образцу в малом формате разорвана просвещенным абсолютизмом. Это была попытка вновь восстановить связь через живого посредника!