Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода императорской России

К 1886 г. Пазухин подготовил проект нового положения о земских учреждениях, в котором недвусмысленно закреплялись традиционные формы социальных различий и неравенства ^{395}. Основными пунктами его плана были: (1) новое определение трех курий, которые избирали бы уездные земские собрания по сословному признаку, а не по типу собственности, как это было по положению 1864 г. [97]; (2) распределение мест в уездных земских собраниях таким образом, чтобы первая курия (потомственные и личные дворяне и чиновники недворяне) получила преимущество над второй (купцы и мещане) и были бы сокращены представители третьей курии (крестьяне) [98]; (3) понижение имущественного ценза, дающего личное право голоса в первой курии, чтобы компенсировать сокращение дворянского землевладения в период после 1864 г. [99]; (4) повышение площади земельного владения, дающего право мелким землевладельцам участвовать в избрании выборщиков в первую курию [100]; (5) предоставление уездным предводителям дворянства, председательствующим на уездных земских собраниях, членства в губернских земских собраниях (ранее состоявших исключительно из депутатов, выбираемых уездными собраниями); (6) автоматическое предоставление членства в земских собраниях обоих уровней собственникам крупных (более определенной установленной величины) поместий, владеющих собственностью более десяти лет, почти 80 % из которых были дворянами [101]; и (7) замена избираемых земскими собраниями губернских и уездных земских управ исполнительными присутствиями из предводителей дворянства и трех человек, состоящими на уездном уровне из назначаемых губернатором гласных, — по одному от дворянства, городского сословия и крестьянства, а на губернском уровне — из председателя, назначаемого императором, и из трех дворян, назначаемых совместным решением губернатора и губернского предводителя дворянства.

В 1887 г. проект Пазухина получил широкую поддержку дворянских собраний; на некоторых из них предлагали сделать еще один шаг и совсем ликвидировать земства. В январе следующего года Толстой внес проект закона на рассмотрение Государственного совета с объяснением, что, обращаясь еще раз к дворянам за помощью в местном управлении, государство тем самым публично признает тот факт, что именно сословная система остается в основе политической и социальной организации России. Толстой настаивал на изменении состава курий, особенно первой, в земских выборах, сетуя на то, что «существующий порядок избрания земских гласных передает все земское дело в руки безсословной массы плательщиков земских налогов». В 1860-х гг. первая курия состояла почти исключительно из дворян, но «теперь возник новый разряд землевладельцев, преимущественно из торгового класса, с интересами и стремлениями, совершенно противоположными дворянскому землевладению, и с каждым годом увеличивается число случаев вытеснения из земства коренного дворянского сословия этим пришлым элементом» ^{396}.

Новое положение о земстве, после прохождения через Государственный совет и утверждения императором 2 июня 1890 г., только в трех важных пунктах отличалось от проекта Пазухина. Положение переместило крестьян-собственников из третьей курии во вторую, не дало крупным землевладельцам автоматического права участия в земских собраниях и сохранило выборность земских управ на уездном и губернском уровнях. Таким образом, земские учреждения воплотили сословный принцип (хотя не столь полно, как этого хотелось Пазухину). Земства сохранили несколько более автономии, чем предусматривал Пазухин, но их деятельность в каждой губернии попала под надзор вновь созданного губернского по земским делам присутствия, в которое, среди прочих, входили вице-губернатор и губернский предводитель дворянства, под председательством губернатора ^{397}.

По положению 1890 г. 55 % мест в уездных земских собраниях закреплялось за первой курией; в 1883–1886 гг. только 42 % мест было занято дворянами, потомственными и личными, и чиновниками недворянского происхождения. В губернских земских собраниях доля мест, принадлежавших этим социальным группам, возросла от 82 % в 1883–1886 гг. до 90 % в 1897 г.; представленность этих групп в уездных и губернских земских управах возросла от 56 до 89 % соответственно, в 1883–1886 гг. до 72 % и 94 % в 1903 г. ^{{398} , [102]}Но увеличение количества дворян, при том, что они уже были представлены довольно значительно, никак не сказалось на деятельности земских учреждений, которые, вообще говоря, в 1890-х гг. постоянно демонстрировали растущую неприязнь к сословным различиям ^{399}. Дворянство явно не использовало своего численного превосходства в составе земских учреждений, как этого ожидали Пазухин и другие сословники. Более того, земство продолжало привлекать к себе либерально настроенных дворянских землевладельцев, одушевляемых идеями служения обществу, тогда как большинство их собратьев по классу, в том числе приверженцы традиций, продолжали его игнорировать.