Миф о правах человека

Если этот закон природы целиком и сразу запечатлевается природой в душах людей при самом рождении, то как же получается, что люди, все до единого обладающие душами, в которых якобы запечатлён этот закон, не приходят тотчас же, безо всяких колебаний к согласию относительно этого закона и не проявляют готовности повиноваться ему? Почему об этом законе они придерживаются столь противоположных взглядов, когда в одном месте нечто рассматривается как требование природы и здравого разума, а в другом – как совершенно иное, когда то, что у одних считается достойным, у других считается позорным, когда одни толкуют закон природы иначе, чем другие, третьи вообще не признают никакого, и все вместе считают его тёмным?49

Его современник Блез Паскаль, который ни в чём не соглашался с Локком, согласился с ним в этом: «Три градуса широты переворачивают всю юриспруденцию, истина зависит от меридиана… Разумеется, естественные законы существуют, но этот хвалёный разум, сам извращённый, извратил и всё вокруг».50

Если это было очевидно для евроцентричных белых гетеронормативных христианских буржуазных философов-мужчин в XVII веке, то насколько это очевидно сейчас! И всё же отказ от догмы морали широко считается ересью даже радикалами, которые не должны верить в ересь. В XIX веке Пьер-Жозеф Прудон возмутил европейских мыслителей, во-первых, объявив, что собственность является кражей, а во-вторых, став первым человеком в истории, назвавшим себя анархистом.51

Но он также писал: «кто осмелился бы напасть на мораль?»52 Упразднить государство – ну, конечно. Упразднить собственность? Чёрт, почему бы и нет? Но – упразднить мораль? Как ты смеешь! Как писал Ницше: «достаточно послушать, к примеру, хотя бы наших анархистов: уж как морально они говорят, чтобы склонить на свою сторону!»53

Такой подход сохраняется и по сей день. Во время интервью с Ноамом Хомским, мнимым анархистом, интервьюер упомянул, что «существует по крайней мере несколько довольно очевидных фактов касательно нашей нравственной сути». Хомский ответил: «Ну, если кто-то как минимум не согласен с этим, тогда им [так!] следует иметь совесть заткнуться и ничего не говорить».54 Хомский публично поддержал права на свободу слова ревизионистов Холокоста.55 Это подкинуло ему определённые проблемы. Но он не верит в свободу слова для еретиков от морали. Я считаю Хомского моралистом на уровне редактора газеты или баптистского проповедника.56

В отношении моральных ценностей нет универсального консенсуса. Всякий раз, когда кажется, что он найден, эти ценности описываются настолько абстрактным образом, что представляются бессодержательными.57 Они недостаточно конкретны для того, чтобы определять поступки. Простите меня, если я разжёвываю одно и то же по кругу, но это действительно есть единственный аргумент моралистов. Американский философ-юрист отметил, что «когда философ естественного права предлагает свои идеальные решения, он снова и снова возвращается к действующему праву своей родины».58 Действующее право в данном случае относится к «закону» – закону, который реально применяется в повседневности.59

Согласно К. С. Льюису, оксфордскому преподавателю и христианскому апологету, есть люди, утверждающие, что «в разные века различные цивилизации придерживались совершенно несхожих взглядов на мораль. Но это неверно. Различия между взглядами на мораль действительно существовали, но они всегда касались лишь частностей».60 Разумеется, «человеческая идея о приличном поведении очевидна для каждого».61 Крестовые походы явились всего лишь неким недоразумением, которое такие истинные джентльмены как Саладин и Ричард Львиное Сердце должны были уладить за хересом и сигарами, разве что мусульмане не пьют херес (одна из тех частностей, отличающих нормы исламской морали). В наших сердцах все мы, во все времена и во всех местах разумеем как категорический императив одно сияющее правило: будь Достойным Парнем.62