Миф о легенде

Гражданин Рудольф Вильгельмович Шмидт на самом деле нигде не работал, так называемому бронированию от мобилизации в Красную Армию не подлежал. Между тем по всему городу денно и нощно ходили группами по трое вооруженные комендантские патрули, они имели право проверять документы не только у подозрительных лиц, но вообще у всех мужчин призывного возраста. Если у них не оказывалось в военном билете отметки о бронировании (таковые ставились незаменимым специалистам и высококвалифицированным рабочим оборонных заводов), задержанных незамедлительно препровождали в ближайший призывной участок. Гражданин Шмидт, как этнический немец, вообще мог быть подвергнут депортации далеко на Восток.

Контрразведке пришлось предпринять необходимые меры, чтобы обезопасить Кузнецова от подобных неприятностей, да и пайком обеспечить.

Биограф забыл, что ранее он утверждал, что в паспорте Шмидта стояла отметка о бессрочном освобождении от военной службы по медицинским показаниям. Так бывает, когда создаешь легенду. Вообще, чего только не бывает с писателями.

А вот дилетантизм работников НКВД вызывает оторопь. То есть, с началом войны Кузнецов по-прежнему выдавал себя за немца? В Москве? Без брони? Боюсь, что в советской разведке сидели не такие идиоты, какими их пытается представить автор. Но и это противоречие легко разрешается, если представить, что Рудольф Шмидт и был этническим немцем! Но не будем забегать вперед, продолжим разбор полетов. Отметим только, что автор не сообщает нам, как конкретно контрразведка обезопасила Кузнецова.

Более того, Кузнецов (который теперь Шмидт) совершенно беспечно встречается со старыми знакомыми. И это страшно засекреченный контрразведчик, которого от собственных патрулей надо было обезопасить?

Однажды осенью у гостиницы «Метрополь» Кузнецов нос к носу столкнулся с бывшим сослуживцем по Уралмашу инженером Грабовским, которого не видел лет пять. Когда-то их сблизил общий интерес к немецкому языку. Тогда они часто вместе гуляли, ходили в лес, в кино, дома у Леонида Константиновича читали вслух книги и журналы на немецком языке, упражнялись в разговорной речи.

Николай пригласил старого знакомого в гости, и вместе они провели вечер. Оказывается, война застала Грабовского в служебной командировке в Германии. Лишь в августе ему, как и другим интернированным в рейхе советским гражданам, удалось кружным путем вернуться на Родину.

Грабовский, отвечая на жадные вопросы Кузнецова, охотно и подробно рассказывал ему о Германии, о берлинском быте, порядках и тому подобном.