МИФ ХХ ВЕКА

Национал социалистическое движение не нуждается в религиозной догматике ни в защиту вероисповедания, ни в борьбе с ним, но тот факт, что оспаривается право политического деятеля на представление религиозного убеждения, противоречащего римскому, показывает до какой степени расцвела политика духовного зажима. Римская догматика определяет допустимость деятельности в национальном лагере вместо того, чтобы сразу объявить такую самонадеянность невозможной. Несомненно серьезная попытка очистить личность Христа от нехристианских примесей Павла, Августа и т.д. повлекла за собой единодушно выраженную ярость правителей, извлекающих пользу от искажения духовного образа Иисуса Христа, не потому, что были затронуты высокие религиозные ценности, а потому, что возникла угроза политической власти, достигнутой путем запугивания душ миллионов, во время их гордого пробуждения. Обстоятельства таковы, что римская Церковь не испытывала страха перед дарвинизмом и либерализмом, потому что увидела здесь только интеллектуалистические попытки, лишенные сил способных на создание общества, а националистическое возрождение германского человека, с которого потрясение 1914 - 1918 годов сбросило старые переплетения ценностей, потому кажется таким опасным, что угрожает появлением силы, создающей тип. Правящая каста священников чует это уже издалека, и именно потому, что эта каста видит, как это пробуждение стремится к укреплению всего благородного и гордого, именно поэтому ее союз с красной низшей расой так тесен. Это изменится только тогда, когда германский фронт победит; в этот час Рим в качестве "друга" попытается добиться того, чего он не добился в качестве врага. Но проследить такую возможность не входит в задачу этой книги. Здесь речь идет о формировании духовных типов, в том числе о людях, стремящихся к самосознанию, затем о пробуждении чувства ценности и о закалке сопротивляемости характера всем враждебным соблазнам. Все волнение по поводу моей работы было тем более примечательным, что ни единого слова не было сказано с тем, чтобы отказаться от поношения великих немцев, что давно уже стало литературным занятием иезуитов и их пособников. Молчаливо поощрялись оскорбления Гёте, Шиллера, Канта и других. Нельзя было возразить, если лидеры Рима усматривали в качестве своей религиозной задачи препятствие образованию германского национального государства; если на католических пацифистских собраниях звучали требования отказывать германским солдатам в приветствии; если католические священники позволяли себе публично отрицать дела бельгийских "вольных стрелков", а немецких солдат обвиняли в убийстве своих товарищей с тем, чтобы иметь предлог для преследования бельгийцев; если германскую народную армию совсем в духе французской пропаганды обвиняли в осквернении алтаря и причастия в бельгийских церквях. Против этих сознательных оскорблений немцев, оскорблений чести своих павших и живых защитников не поднялся ни один епископ и ни один кардинал, хотя со стороны этих инстанций одна за другой следовали мощные атаки на германский национализм. А если это разоблачалось, римские политические и религиозные группы клялись в своем национальном чувстве.

Римская Церковь не может оспаривать свою полную ответственность за народоопустошительную работу своих многочисленных пацифистски настроенных священников, так как в других случаях, когда достойные католические священники находили слова подлинной германской национальной воли, Церковь без промедления накладывала запрет на их речи. Налицо, таким образом, доказуемая систематически проводимая политико-мировоззренческая работа, направленная на то, чтобы отнять у германского народа его гордость за защитников родины 1914 года, осквернить их память, а горячую волю, народ и отечество отгородить и смешать с грязью. Для установления этого требуется правдивость; какие разногласия существуют между верующими и их церковной властью - это дело их совести. Речь идет не о том, что якобы они с целью замалчивания возникающих конфликтов могут освещать не подлежащие дискуссии факты лишь как промахи, необходимо иметь мужество, чтобы отвергнуть именно политику высших церковных инстанций. Признают или не признают в дополнение к этому пробуждающиеся силы весь мировоззренческий контраст - это их дело, важно то, что пробуждается серьезная воля к защите германского национального учения не только от марксистов, но в той же мере и даже более решительно, от центра и его религиозных союзников, как крупных проводников марксизма. Обойти даже этот пункт значило бы проявить негерманский образ мыслей.