Мичман Тихоня

Джэк встал, вежливо поклонился, но те уселись, не ответив на поклон. Из всего, что Вигорс слышал об Изи, он вывел заключение, что над ним можно будет потешиться, и начал без церемоний:

— Так вы, любезнейший, явились на корабль, чтобы поднять здесь бунт вашими толками о равенстве? Вы вольничали за капитанским столом; но это, доложу вам, не подойдет и в мичманской каюте; кто-нибудь должен уступить, и вы уступите.

— Если, сэр, вы подразумеваете под уступкой то, что я должен подчиниться чьему-нибудь произволу, то могу вас уверить, что вы ошибаетесь. На том же основании, на котором я не позволю себе тиранить слабейших, я не потерплю тирании над самим собой.

— Черт возьми, какой, подумаешь, законник; ну, любезнейший, мы вам собьем спеси.

— Значит ли это, что я не стою на равной ноге с моими товарищами? — спросил Джек, взглянув на Джолифа.

Последний хотел отвечать, но Вигорс перебил его:

— Да, вы здесь на равной ноге со всеми — то есть имеете равное право на каюту, если вас не вытолкают за непочтение к старшим; имеете равное право на вашу долю провизии, если вам дадут ее; имеете равное право говорить, если не заставят прикусить язык. Словом, вы имеете одинаковое право со всеми делать и говорить все, что вы можете, но именно то, что вы можете, потому что слабейшего здесь припирают к стене, и в этом и есть равенство мичманской каюты. Ну-с, поняли вы это или нуждаетесь в практическом пояснении?

— Если так, то здесь не больше равенства, чем у дикарей, где сильный угнетает слабого, и единственный закон — право кулака — не больше, чем в любой школе на берегу.

— Подозреваю, что вы правы. Вы были в школе? Как там к вам относились?

— Так же, как вы собираетесь относиться здесь — там слабейшего припирали к стене.

— Ну, вот и намотайте это себе на ус, милейший, — сказал Вигорс.

Но в это время раздалась команда »убавить парусов!», положившая на время конец препирательству.

Мичманы поспешили наверх, кроме Джека, который не был еще приставлен к делу и потому остался внизу с Мести.

— Честное слово, масса Изи, я люблю вас всей душой, — сказал Мести, — клянусь Иисусом, вы очень хороший малый, масса Изи, а этот мистер Вигорс — терпеть не могу его, совсем не люблю его — и вы не полюбите, — продолжал негр, ощупывая мускулы на руке Джека. — Клянусь душою моего отца, я готов поставить за вас мое недельное жалованье. Не бойтесь его, масса Изи.

— Я не боюсь; — отвечал Джек, — я одолевал ребят посильнее его.

Это была правда. Мистер Бонникестль никогда не вмешивался в правильные поединки между учениками и не обращал внимания на фонари под глазами. Джек дрался очень часто, пока не сделался хорошим боксером, и хотя он был не так высок ростом, как Вигорс, но лучше сложен для боя.

Как только вахта кончилась, Вигорс, О'Коннор, Госсет и Гаскойн вернулись в каюту. Вигорс, который был сильнейшим в каюте, исключая Джолифа, толковал на палубе о наглости Изи и о своем намерении сократить ее. Поэтому остальные явились посмотреть на забаву.

— Ну, мистер Изи, — сказал Вигорс, входя в каюту, — вы, я вижу, намерены есть хлеб короля, ничего не делая.

— Вы очень обяжете меня, сэр, если займетесь своим делом, — возразил Джек.

— Скажите еще слово, нахал, и я задам вам трепку и выколочу из вас ваше равенство.

— В самом деле, — сказал Джек, которому положительно начинало казаться, что он вернулся в школу мистера Бонникестля, — посмотрим, кто кого.

После этого Джек преспокойно снял куртку и галстук, к большому удивлению мистера Вигорса, отнюдь не ожидавшего такой решимости, и к еще большему восхищению остальных мичманов, которые охотно бы пожертвовали свое недельное жалование, чтобы видеть Вигорса побитым. Вигорс чувствовал, что он зашел слишком далеко, чтобы отступать; поэтому он приготовился к бою; после чего все отправились в переднюю каюту, где было просторнее. Вигорс приобрел свой авторитет более наглостью, чем дракой; другие подчинились ему без достаточного испытания; напротив, Джек приобрел влияние в школе упорными боями; результат поэтому нетрудно было предвидеть. Менее чем через четверть часа Вигорс, потеряв три зуба и приобретя фонари под обоими глазами, сдался; тогда как Джек, умывшись, выглядел таким же свежим, как раньше, исключая нескольких незначительных ссадин.

ГЛАВА Х в которой наш герой доказывает, что на корабле все должны жертвовать приличием долгу

Успех всякого молодого человека в какой-либо профессии находится в большой зависимости от его первых шагов, по которым судят об его характере. Решимость Джека, вступившего в бой с Вигорсом, едва оправившись от морской болезни, приобрела ему уважение многих и расположение всех, исключая его противника и мистера Смальсоля. В мичманской каюте его скоро полюбили за великодушный характер, а главное, потому что все находили в нем защиту от Вигорса, который никому не давал прохода.