Мятеж в империи

Молча последовал за своим первым учителем. Как и догадывался, тот попытался меня предупредить, что проснувшаяся императрица метала громы и молнии из-за моего поступка. Главный же вопрос, что делать и как быть, Еремеев задал последним.

– Уходить, оставлять Москву, как когда-то ее сдали Наполеону, – ответил я. – Других вариантов не вижу.

– Согласен, – неожиданно поддержал меня генерал. – Иван Макарович, на тебя одна надежда. Убеди Ольгу Николаевну, заставь в конце концов! Как бы и что она не говорила, а ты имеешь в ее глазах вес и авторитет. Большинство военных придерживается точно такой точки зрения. Ларионов тоже согласен. Не можем мы долго держать оборону. Если навалятся, то от силы пару часов продержимся. Эсер Чернов имел наглость позвонить императрице и выдвинуть очередной ультиматум.

– Давно?

– Звонил-то? – уточнил Еремеев, а когда я кивнул, то он продолжил: – Где-то с час назад, после чего телефонная связь оборвалась.

– Что за ультиматум? – поинтересовался я.

– Отречение и тогда он гарантирует жизнь всем, кто сдастся, – мрачно ответил генерал. – Ни единому его слову не верю. Понимает же, что если отпустит, то мы продолжим борьбу и постараемся вернуть императрицу на трон.

– Каким интересно образом? – хмыкнул я, но развивать мысль не стал. – Ладно, Петр Евграфович, понял вас, ведите под грозные очи императрицы.

Вновь спустились на нижние уровни, где меня попытался не пустить распорядитель императрицы к ней на аудиенцию.

– Простите, Ольга Николаевна выражает свое недовольство вашими действиями господин Чурков и не желает вас видеть, – встав перед дверьми в покои императрицы, заявил молодой поручик в парадной форме.

– Не много на себя берешь? – рыкнул Еремеев.

– Никак нет господин генерал! Выполняю распоряжение Ольги Николаевны! – лихо отрапортовал тот и не сумел скрыть торжествующую улыбку.

– Поручик, с дороги, – попросил я.

– Не… – начал тот, не делая попытки двинуться с места.

Договорить ему не дал, надоело и злость резко вскипела. Короткий удар под дых и когда он согнулся, хватая воздух открытым ртом взял его за плечо и толкнул, тот отлетел в сторону, сшибая на пути стул. Ну, наверное, не рассчитал силу, впрочем, сильных повреждений вряд ли причинил. Возможно, и стоило посмотреть, что там с распорядителем, но я уже распахнул дверь и вошел внутрь. Еле-еле успел поставить блок от летящего в висок кулака одного из охранителей Ольги Николаевны. Второй попытался меня достать ногой в бок, но я отклонился в сторону, прямо под летящий кулак в лицо от третьего охранителя. Успел отвернуть голову, удар пришелся вскользь по губам и носу. Во рту появился солоноватый привкус, хорошо, что зубы остались целы, хотя били на поражение.

– Охренели? – выдохнул и пригнулся от прямого удара в голову.

В ответ ни звука, только молотят ногами и руками, не давая перейти мне в атаку.

– Да надоело! – рыкнул и резко присев, нанес два удара по парням.

Те захрипели и свалившись на пол схватились за свои яйца. Ну, не совсем честный прием, зато действенный. С третьим охранителем разобрался быстро. Обманное движение и три удара: по опорной ноге, в корпус, голову. Тряся кулаком, последний удар вышел не очень хорошим, содрал кожу с костяшек пальцев, вошел в кабинет императрицы, которая при моем появлении даже головы не подняла.

– И как это прикажете понимать, ваше императорское величество? – задал ей вопрос.

– Я вас не желаю видеть, – тихо проговорила та. – Господин наместник, вы в очередной раз поступили подло и доверять вам не могу, – он подняла на меня взгляд и в раздражении отбросила от себя лист бумаги.

– Хорош дурить! – резко сказал я и отбросив все рамки приличия, подошел и присел на краешек стола. – Знаешь, хочу с тобой поговорить, как с давним приятелем Олесем.

– Его уже давно нет! – резко ответила Ольга Николаевна. – Как вы себя ведете? Что за манеры?!

– А мне плевать! – повысил я голос. – Какого хрена ты так себя ведешь?! Империя в опасности, а ты словно несмышленая девочка играешь в игры! Или может мало кукол было?!

Ольга от таких моих слов чуть не задохнулась от возмущения. Открывает рот, а сказать ничего не может, в глазах гнев, кулаки сжаты.

– Подумай, во что все это может вылиться! Профукаешь страну, так еще и тебя к стенке эсеры поставят! Сколько народа поляжет, если императрица их бросит или голову под пулю подставит. А если ее арестует пьяная от вседозволенности матросня? Впрочем, тут уже без разницы кто на твои ручки наручники нацепит и глумиться будет! А они будут, поверь!

– Наглец! – выдохнула наконец императрица и резко встав, попыталась залепить мне пощечину.