Мятеж

Капитан зря его стращал, процесс надевания защитной оболочки был автоматическим и завершался за три с половиной минуты. Ещё пять минут добираться по гипертрубе до южного шлюзового узла. Значит, в запасе минимум лишних пять минут, и квестор давно знал, как именно хотел бы их потратить.

Промежуточная остановка на средней палубе. Послушные сервомехи деловито упаковывают квестора в синтетическую оболочку, без которой человеку не выжить ни в открытом космосе, ни в разреженной атмосфере гибкой межшлюзовой трубы.

Ни на промороженных насквозь трюмных палубах.

Четыре минуты.

Квестор сделал шаг вперёд и дождался, когда рассеется туман клубящейся в стылом азоте ледяной пыли. Тут так сухо, что отдельные снежинки возгоняются обратно в пар, не долетая до пола. Но и этот пар скоро выведут климатизаторы. Стерильная атмосфера криогенной лаборатории. Это то, чего квестору часто не хватает.

Он вырос в таких местах (хотя и не в том прямом смысле, как его паства), здесь его дом, а не за кафедрой или в кабинете.

Жаль, что так редко выпадает повод сюда вернуться.

Три минуты.

Квестор провёл рукой в многослойной перчатке из перестроенного микропористого кремний-органического материала по гулко звякнувшей стенке «канистры», но исходящего от неё холода не ощутил. Тогда он двинулся по проходу вдоль ряда послушно оживавших при его приближении голо-проекций.

Побежали строчки состояния груза и параметров режима, но единственное скупое движение кистью убрало всю эту суету.

Две минуты.

Квестору хотелось взглянуть им в глаза.

Голубые, серые, карие, зелёные, рыжеватые.

Глаза любопытные, глаза живые.

Глаза инженеров, учёных, поэтов, архитекторов, художников. Такие редкие в Галактике, где кругом были одни вояки.

Новые лица. Это были они.

Реальные фотографии половозрелых особей и анонимные реконструкции только готовых вызреть эмбрионов.

Мужчин и, важное дело, женщин, спокойных и агрессивных, умных и не очень, безнадёжно обычных и невероятно талантливых. Две сотни миллионов единиц.

Вот что «Принсепс» привёз на «Тсурифу-6», вот необходимость чего квестору предстояло доказать Воину и остальным. Вот во что ему было должно поверить, наконец, самому.

Галактике было необходимо новое лицо.

Ноль минут.

Не снимая каргосьюта, квестор вернулся обратно в капсулу, ему ещё предстояло добраться до южного шлюза, где его будет ждать полупрозрачный тоннель над бездной и распахнутый люк в борту «Лебедя» на той стороне.

«Принсепс» заметно тряхнуло, замигали аварийные индикаторы, капсула тут же остановилась, оставив люк задраенным. Наступила оглушительная тишина.

Квестор замер, даже дышать машинально перестал.

Первое наставление по пользованию каргосьютом — в нём нельзя задерживать дыхание.

Но можно останавливать.

Почему у него в голове всплыла в тот момент только эта немудрящая шутка, которой, кажется, исполнилось добрая тысяча лет.

Тишина была такой оглушительной, что тут же сменилась противным звоном в ушах, который бил по натянутым нервам сильнее любой тревожной сирены.

Связь, где долбаная связь!

— Капитан?

Молчание в ответ. Канал мерцал огоньком вызова, но никто не откликался.

Тут крафт тряхнуло повторно и уже только тогда начало надсаживаться звуковое оповещение, призывающее всем оставаться на местах до особого уведомления, по возможности оставаться в капсулах или любых других средствах индивидуальной биологической защиты.

Если при всей энерговооружённости «Принсепса» в его недрах настолько отчётливо ощущалась инерция внешних эволюций, значит, маневрирование было действительно резким и непредвиденным. В таких случаях движение в трубе блокируется автоматически. А значит, он здесь заперт, как в консервной банке.

И останется таковым ещё на неопределённый срок. В то, что он сумел так достать капитана, что тот решился на сознательную диверсию, квестор не верил, но предпринять что-то было всё-таки необходимо.

Корабельный квол, в отличие от капитана, отозвался немедленно.

— Магистр, на борту нештатная ситуация, просьба терпеливо отнестись к вынужденным неудобствам, как только обстановка нормализуется, экипаж немедленно свяжется с вами по личному каналу.

Квестор нехотя переключил режим передачи в высший приоритет, и квол немедленно заткнулся. Квестор не любил настолько грубо пользоваться своими привилегиями Магистра, но тут приходилось выбирать, что важнее — самолюбие капитана или цель его миссии.

— Магистр, вы с ума сошли, понизьте приоритет!

— Капитан, что у вас происходит?

— Флоту дана команда экстренного перемещения, мы вынуждены сейчас аварийно уступать им дорогу, и вы, отвлекая меня на объяснения — Стивенсон, держи левее на десять! Щиты в сборку! — ставите «Принсепс» под угрозу влететь в чью-нибудь факельную зону, тут уже и без вас случилась аномалия, я отключаюсь.

— Капитан, немедленно доставьте меня к «Лебедю», таков прямой приказ, и вы обязаны его исполнить, если это не угрожает грузу.

Квестор постарался придать своему голосу столько металла, сколько смог.

— Магистр, вы не поняли, «Лебедь» уже в прыжковой зоне, разгоняется на пяти тысячах «же». Даже если бы я захотел, не смог бы выполнить ваш приказ.