Мятеж

– Я рад вас видеть, фон Чернин, – сказал Борис, тщательно выдерживая голос и вообще стиль разговора правящего монарха, как он его понимал. – Вы принесли мне хорошие вести?

Фон Чернин был опытным карьерным дипломатом, и на его лице ничего не отразилось, оно оставалось бесстрастным. Но про себя подумал: «Убожество. Просто убожество». По должности он общался практически со всеми правящими особами мира и мог кое-что рассказать о них. На первое место он бы поставил злейшего врага его государства и его лично – Императора Александра, самодержца Российского. Несмотря на то что этот человек не первый год возглавлял просто немыслимую по размерам, не имеющую даже исторических аналогий империю, в быту он был довольно простым человеком. Фон Чернина он принял лично после переговоров с Юсуповым и Крамцовым в Александровском дворце. Обстановка во дворце была роскошной, но вместе с тем сдержанной, золота в той части дворца, где жила Венценосная семья, было немного, зато висели картины, естественно, подлинники, почти все – пейзажи, самые разные. Государь обожал пейзажи. Сам Государь в повседневной жизни ходил в форме одного из казачьих или лейб-гвардейских полков, в его кабинете на видном месте красовался штурвал от стратегического бомбардировщика, которым он командовал, и несколько моделей самолетов. В застекленных шкафах из мореного дерева стояли книги – Государь их читал, периодически придворный библиотекарь их менял. Никаких современных средств связи не было, даже телефона – только бумаги на столе в аккуратных папках, старинный письменный прибор, несколько мельхиоровых стаканчиков с карандашами и перьями и, как ни странно, – калькулятор. Самый обыкновенный бухгалтерский калькулятор, который, возможно, говорил о владельце этого кабинета больше, чем все остальное, вместе взятое. Государь Александр умел внимательно слушать, почти никогда не давал обещаний, не вмешивался в деятельность министров, которым доверял, не принимал решения «через голову», но мог заверить собеседника, что внимательно изучит этот вопрос и обсудит его с соответствующим министром. После разговора, занявшего больше двух часов, русский Император пригласил министра иностранных дел враждебного государства отужинать. Ужинали в небольшом обеденном зале, довольно скромно, фарфоровая посуда с вензелями, русский «костяной» фарфор, серебряные столовые приборы, всего восемь перемен блюд. Не было даже никого из свитских, только Августейшая семья, тоже довольно приветливая. И цесаревич, и великая княжна были обыкновенными молодыми людьми, без тени заносчивости и высокомерия. Нигде фон Чернин не ощущал такого присутствия спокойствия и силы, уверенности в будущем, как в Александровском дворце.

На второе место фон Чернин поставил бы Ее Величество Елизавету Вторую, королеву Великобритании. Милейшая женщина, ведущая себя скорее как добрая бабушка, очень участливая и душевная. Британский двор за последнее время сильно изменился, в нем не было присущей ему ранее надменности и чопорности – положительно, долгое женское правление пошло ему на пользу. Там его тоже пригласили за стол, но пища была просто ужасной, британцы совершенно не умеют готовить, тот же пудинг потом полдня ощущался в желудке как тяжелый камень. И все было бы великолепно, если бы не знать, что творят за спиной Ее Величества принц-консорт[82] Филипп и королевский секретарь. Один отдает приказы, второй их исполняет... и одному богу известно, сколько крови на руках у обитателей Вестминстера.

Третье место фон Чернин поделил бы между императором Японии Акихито и президентом САСШ. Император Японии Акихито, у которого граф фон Чернин удостоился милости аудиенции, был главой величайшей азиатской империи, которую когда-либо знал этот край света, в любой воинской казарме, в любой офицерской кают-компании на почетном месте был не флаг, а портрет Его Величества, он почитался величайшей ценностью и при его утрате полагалось либо погибнуть, либо совершить сеппуку[83], чтобы избежать позора. В то же время император был относительно молодым и при этом – по глазам было видно – несчастным человеком. Он обладал абсолютной властью над своими подданными, правом жизни и смерти, такой власти, как у него, не было ни у кого из монархов, но при этом по традиции все дела решало правительство, в основном состоящее из военных. Монарх имел право присутствовать на заседаниях правительства, когда этого желал, но опять-таки по традиции он делал это исключительно редко, раз в год или реже. На заседаниях он должен был молча сидеть во главе стола и слушать, вопросы же от имени императора задавал королевский секретарь. Акихито знал все традиции и следовал им, но счастья ему это не приносило.