Мятеж

– В моем, в каком же еще. Вообще-то он не совсем мой, есть свободные кабинеты, туда пристраивают всякие комиссии, командированных офицеров...

– А как туда попал он? Вы что же, оставляете кабинет открытым, когда уходите?

– Никак нет. Наверное, ключ на охране взял.

– И что он?

– Расспрашивал, что произошло. Сказал, что Ковальчек убит.

– Это он вам сказал?

– Да. Я сразу не поверил. Спросил меня – зачем я это сделал, а я понять не мог, о чем это он.

– Вспоминайте этот разговор, это очень важно. До последней детали!

– Я пришел. Збаражский сразу начал меня обвинять. Я не понял в чем и защищался. Потом Збаражский мне сказал, что пана Ковальчека застрелили. Я вытащил пистолет, положил перед ним, сказал, что из него лет пятьдесят не стреляли, и он может лично в этом убедиться...

– Стоп! Вы сказали, что Ковальчека именно застрелили или Збаражский? Это очень важно!

– То есть как так «убил»? – снова не понял граф Ежи. – Что значит «убил»? Я его просто избил, а не убил.

Теперь недоуменный взгляд бросил на своего агента пан Збаражский.

– Нормально вы его избили. Вы его застрелили, его обнаружили мертвым. Убитым из пистолета!

– Он. Он сказал, что Ковальчек застрелен, убит из пистолета, вот как он сказал, и обвинил в этом меня. Сказал, что надо было его арестовать и вместе с наркотиком, тогда бы полиция могла раскрутить этот клубок и выйти на банду наркоторговцев и самого Ковальчека отдать под суд за наркотики. Я сообщил, что Ковальчек признался мне, кто поставляет ему кокаин. Это какой-то пан Жолнеж Змиевский, полициянт из полиции Варшавы.

– Жолнеж Змиевский?

– Да, Жолнеж Змиевский. Потом я...

– Достаточно, – с прытью даже неприличной для человека столь солидного возраста и звания, Кордава вскочил на ноги, – сидите здесь, пан граф, и ничего не трогайте. Я сейчас вернусь...

* * *

С неприличной прытью полковник Кордава пробежал в модуль, где была их связь по закрытой сети, выгнал из-за терминала одного из нижних чинов, поставил терминал связи под перезагрузку и заменил пароль. В закрытой системе связи пароль не набирался – система представляла собой носитель, недоступный к перезаписи и копированию, на котором содержался код с 2048-битным шифрованием, подобрать его было практически невозможно даже с использованием суперкомпьютера. Там же, на носителе, находился личный алгоритм шифрования Кордавы, у каждого из старших офицеров был личный алгоритм шифрования, подобранный генератором случайных чисел и меняющийся раз в месяц, причем новые носители, каждый из которых был номерным, раздавали при помощи специального барабана-лототрона. Поэтому получить информацию, которой обменивалась русская разведка и контрразведка, было почти невозможно, даже если каким-то чудом удавалось добыть один-два алгоритма шифрования – с их помощью можно было прочесть только ограниченный круг сообщений, касающихся лично этого растяпы-офицера, и не более. Получается, если кто-то садился работать за терминал, он должен был вставить носитель в USB-разъем, иначе терминал не позволял работать.

В ожидании, пока загрузится программа, полковник весь извелся. Наконец на экране появилась заставка его личного кабинета, фоном служила лично им сделанная у себя на родине фотография Куры[53] на цифровик. Зайдя в программу поиска, он сделал запрос на «Жолнеж Змиевский» и принялся ждать. В последние десять лет работа их очень упростилась, и ту информацию, которую раньше они ждали сутки, теперь можно было получить за несколько минут. Но и работа шпионов облегчилась чрезвычайно. Раньше было золотое правило: семьдесят процентов провалов относятся на провалы через связника. Брали на «моменталках»[54], на тайниковых операциях. Сейчас ни того, ни другого нет. Любой агент может зайти в первое попавшееся интернет-кафе, зашифровать внешне невинное письмо коммерческой программой шифрования и отправить его в любую страну мира. Поток информации, которой сейчас обмениваются люди из разных стран мира, за это время вырос на два, а то и на три порядка. Если раньше люди писали письма, и они шли неделями – то теперь электронное послание доходит за несколько минут. У каждого в кармане мобильный телефон с цифровым фотоаппаратом, видеокамерой, иногда и навигатором глобального позиционирования. Если десять лет назад спутниковый мониторинг местности был доступен лишь аналитикам Генштаба, то теперь он доступен любому желающему бесплатно. Но и противодействовать всему этому стало намного проще.

Программа выдала результат. Полковник Кордава прочитал справку и выругался матом, теперь уже на великом и могучем. Потом на его плечо легла рука, и он чуть не подпрыгнул.

– Что, генацвале? – спросил его Габриелян.

Кордава выдернул носитель, нарушая процедуру завершения работы, и экран погас.

– Давайте покурим, господин генерал.

– Ты ведь божился.

– А-а-а-а...