МИ (Цикл)

Земля впереди становилась неровной. Скальные плиты склонились под косыми углами, как если неугомонные сотрясения продолжали будоражить поверхность мертвой долины. Землю прочертили трещины, напоминающие темные молнии; лежали разбросанными высокие валуны, словно ярость магии Пьющего жизнь разбросала игровые фигурки.

Никки и Бэннон карабкались по острым скалам, покачиваясь на неустойчивых плитах, и прыгали через расщелины, из которых вырывались зловонные испарения. Невзирая на нарастающую дневную жару, темное логово продолжало мерцать вдалеке, будто мираж. Никки почуяла крадущееся присутствие: кто-то наблюдал за ними, приближаясь, но не решаясь атаковать. Хотя она оставалась настороже, настоящим ее врагом был Пьющий жизнь, а все остальное просто отвлекающим моментом.

Раздраженными глазами, затуманенными пылью, Никки заметила чьи-то крупные очертания, пробежавшие впереди: бурого цвета, нескладные. Шипящий звук процарапал воздух, и хорошо замаскированная чешуйчатая фигура бросилась к путникам, петляя среди скал. Существо открыло пасть, показав влажную розовую плоть, ряды неровных белых клыков и раздвоенный черный язык: огромный ящер, бронированный остроконечными чешуйками, с гребнем темных, острых, как пила пластинок на хребте. Рептилия передвигалась на четырех лапах, виляя длинным хвостом. Облезлая шкура существа сочилась красными язвами.

Никки отступила, а Бэннон поднял меч, чтобы встретиться с ящером. Когда тварь понеслась к ним стремительной, молниеносной поступью, колдунья уловила больше движений справа и слева. Еще три гигантские рептилии появились из-за скал и из-под разломанных плит. Она видела пыльного цвета ящеров, на которых Тистл охотилась в пустыне, но эти были размером с боевого коня. Всех тварей поражали бесчисленные высыпания и гнойные язвы.

Бэннон, приготовившись к битве, негромко присвистнул.

— Я всегда хотел увидеть дракона. Я слышал легенды, но… вот они, настоящие!

— Это не драконы, — с презрением сказала Никки, — просто ящерицы. — Но, когда рептилии подошли ближе, щелкая челюстями и мелькая раздвоенными языками, она добавила: — Большие ящерицы.

Бэннон, стоя рядом с Никки, утопил сапоги в пыль, держа Крепкий перед собой. Два ящера бросились в атаку, сосредоточившись на своей добыче, в то время как другие поползли вокруг скальных выступов, обходя Никки и Бэннона. Рептилии двигались с молниеносной грацией, перегретые палящим солнцем и движимые жаждой крови.

Никки протянула руку и выгнула пальцы. Она сосредоточилась на груди ящеров в поисках сердца, и когда один из них приблизился, колдунья выпустила всплеск огня. В предыдущих битвах она уже использовала свою магию, чтобы увеличить температуру внутри дерева, мгновенно доводя сок до кипения и приводя к взрыву всего ствола. Теперь она сделала то же самое, нагревая сердце рептилии, пока кровь не превратилась в пар. Монстр пошатнулся и рухнул на ходу, пропахав борозду в каменистом песке у ног Никки. Она знала, что может также спешно сработать со всеми четырьмя оставшимися.

Но убив одного, Никки ощутила приступ головокружения. Высвободив свой дар, она как будто открыла шлюз для Пьющего жизнь. Даже издалека, тот начал поглощать ее магию и выкачивать силы.

Когда-то давно Никки сама отнимала силы убитых ею волшебников, а теперь то же самое происходило с ней. Роланд похищал ее жизнь. Рефлекторно приняв меры к выживанию, колдунья сплела щиты, чтобы остановить кровоточащий разрыв силы, но поняла, что больше не может сражаться с ящерами своей магией. Пошатнувшись, колдунья упала на близлежащий валун.

Бэннон был занят тем, что отбивался от второй твари, и не видел ее падения. Охватив меч обеими руками, он замахнулся всем своим весом и силой. Когда край клинка ударил в чешуйчатую шкуру, звук, что раздался, напомнил клещи и молот в лавке кузнеца. Юноша дрогнул, когда лезвие отскочило от брони ящера, не оставив видимого вреда.

Рептилия бросилась к нему. Бэннон пришел в себя и развернулся, лязгнув мечом меж чешуек, ожидая эффективного удара. Когда он, наконец, пронзил одно из сочащихся облезлых пятен, ящер отшатнулся, извиваясь, но затем снова бросился в атаку.

Бэннон сокрушил голову рептилии с такой силой, что разлетелись искры. Тварь широко раскрыла полную клыков пасть, юноша отдернул меч и толкнул его вперед, вложив в него всю силу, вонзая кончик Крепкого в податливую розовую плоть. Он надавил сильнее, скручивая лезвие и заталкивая его в мягкое нёбо ящера, пока клинок не прорвался сквозь тонкую кость и не проколол маленький мозг. Чудовище издохло, а Бэннон, вырывая меч, отделил черный раздвоенный язык, который выпал, болтаясь в пропитавшейся кровью пыли умирающей змеей. Огромная бестия задергалась и заметалась во вспышке последних нервных импульсов.

Бэннон развернулся в момент, когда третий гигантский монстр приблизился слева, взобравшись на один из валунов. Мельком бросив взгляд на Никки, юноша ахнул, увидев, как та осела на камень, пытаясь прийти в себя.

— Колдунья!