Мгла над миром

Детина, которому бы место в кузне, поднялся – и упрочившийся в вечности обратил внимание на магов.

«Разве вы хотели не этого?» – спросил Аджит: всего-то полминуты назад – и в то же время в полусхене отсюда.

Нет, не этого. Ханнан вывез царевича из имения Семеди. Юный наследник, и войско, и собравшаяся толпа… и, несомненно, голова князя – даже Усопший, завидев все это, сложил бы оружие. Мауз с Ханнаном должны вести переговоры, а царевич в нужных местах кивал бы и поддакивал.

Чего маг точно не хотел – так это мальчишки, который начал решать сам. От такого можно ждать чего угодно.

– Первый-в-Круге… – голос был высоким и детским, но откуда эти вкрадчивые, почти слащавые нотки? – Мы ждали, когда ты наконец придешь.

Опуститься на колени? Того требовал этикет, и это было правильно – но малец начал лишать голов, а толпа восторженно ревела. После крови и гари минувших дней, после месяцев сладкой хвори Азаса – ей был нужен царь. И все же какой… породистый щенок! Ему тринадцать или тридцать? Ианад пока не обзавелся маской, но мальчик в ней не нуждался: по-детски гладкое лицо было спокойным и холодным, как лики статуй.

– Я принес твоих врагов… владыка, – под стук крови, тревожный, словно барабанный бой, Газван преклонил колени. – Да продлятся твои годы и прирастет царство!

– Мы видим. Мы примем твои клятвы позже. Наши воины проводят тебя и спутника в наше войско. Жди.

– Мы видим… Мы примем клятвы… Позже… – надрывался глашатай, передавая слова лучезарного. Теснимые солдатами, люди все прибывали: они толклись уже не только на площади, но и в прилегающих улицах. Одни кричали «Слава!», другие – «Казнь! Казнь!». Чуть в стороне, за цепью храмовых дружинников, потрясал тыквой-горлянкой грязный дервиш.

Три чайки в невозможно синем небе, три гафира заступили путь, стоило чародеям приблизиться к повозке. Сопровождавшие магов храмовые дружинники переговаривались с охраной. Цветные брызги в глазах становились гуще, и Газван забеспокоился… поначалу. Если и грядущая его жизнь выдохлась, он умрет прежде, чем успеет что-либо понять.

Потом перед ним возник Мауз. Он дышал часто и прерывисто, как… как при совокуплении, и говорил:

– Давай, старик… Ты согласился назвать меня опекуном и соправителем.

Он преклонил колени, и обнаженной шеи коснулась широкая и плоская полоса света – как клинок, но клинок, растущий прямо из ладони чародея.

– Делай же, колдун… – сказал советник. – Я не хочу… я… ты сам признал, что это лучший выход!

И Газван сделал.

Мауз – теперь уже ас-Нехат – встал и молча протянул ему увесистую флягу, которую Первый-в-Круге благодарно принял. Пара глубоких и жадных глотков – и гул в ушах как будто отступил.

Аджит отряхивал свою галабию от пыли. «Ты сказал, мы слышали!» – в очередной раз гаркнул глашатай.

– Давай, старик… – сказал Мауз. – Это вытяжка из корней хебени, должно помочь. Пей, кому говорят!

Газван глотнул еще раз и задохнулся от горечи. Апельсиновое дерево развесило блестящие листья прямо над головой.

– Что… что происходит? – через силу выдохнул маг.

– Ты опять собрался помирать, вот что, – ворчливо отозвался советник. – Аджит немного подлатал тебя.

– Нет, я про… – Верховный неопределенно повел головой. Кстати, где он?

Это было что-то вроде походной ставки – если называть ставкой место, где остановился отряд в пару тысяч человек. Поодаль спешившийся всадник повязывал поверх шлема платок, под соседним деревом расположились жрецы. С той стороны площади долетал низкий утробный рокот голосов.

– О, все как мы задумали! – заверил советник. – Только Ханнан… Царевича охраняли колдуны с заката. С ним все в порядке, его осмотрели и лекари, и Аджит.

Целитель устало кивнул:

– Истощение силы. К слову сказать, у вас тоже!

– Он их убил? – хрипло выдавил маг.

– Ханнан? Закатных змей? – зачем-то переспросил вельможа.

– Проклятье, ты знаешь, о чем я говорю!

Мауз облизал губы. Затем вытер о полы кафтана ладони.

– Они ушли, – только и сказал он.

– Как? Что ты несешь? Где их теперь искать?

Смотреть, как советник жует губы, было невыносимо.

– Не думаю, что их придется искать, – наконец нашел слова Мауз. – Я разошлю гонцов и перетрясу кварталы иноземцев по всему Царству, но мы их не найдем. Поверь мне. Они отступили.

– Куда? – выдохнул маг.

– Аджит, проверь его слух, – походя бросил советник. – По-твоему, они будут стоять до последнего? Ну да, поставили на князя, бросили кости, но ведь не гибнуть за него! Они понесли потери и ушли.

Первый не выглядел убежденным, и Мауз повторил:

– Мы начнем поиски. Будем настороже. Но поверь старой и очень, очень толстой лисе: они отступили.

Толпа разразилась воплями – так что спор все равно потонул бы в шуме.

– Что это за зрелище с судом и казнью? – ворчливо спросил Газван, когда гвалт утих.

– Казнью без суда, – Мауз поднял жирный палец. – В последний миг я решил не рисковать. Столица примет Царя Царей, что бы тот ни делал, а меня… примут ли они мое решение? Я не уверен.

Верховный выругался. Перед глазами вновь сгустились тени, собственный голос донесся словно издалека.

– И что он сделает назавтра? Казнит меня? Тебя?