Мгла

Она стояла перед ним и пританцовывала. Она была совсем другой, он даже не сразу понял, что это она. Ее волосы были уложены на затылке. Она казалась намного выше, потому что была на каблуках. На ней было то же черное платье, но выглядела она совершенно иначе. Она стала решительной, как будто должна была сделать что-то важное, глаза горели, крутые бедра напряглись как пружины.

— Где Игорь? — спросил Зудин.

— Дома.

— Почему ты без него?

— Пусть лучше рассматривает твой альбом.

Появилась Настя.

— Ты? Как ты нашла нас? — лицо выдало, что она не рада ее появлению.

— Слышала, как Роман пригласил тебя в Шондонг.

— Ты была здесь?

— Конечно! Сейчас это самый модный клуб в Москве.

Она взяла Настю за талию и хотела притянуть к себе, но Настя осталась на месте, оказалась слишком тяжелой для нее. Настя смотрела на Зудина и улыбалась роскошной виноватой улыбкой. Волосы закрывали ее глаза, он видел только губы и ослепительный ряд зубов. Ее лицо было обращено к Зудину, а рука Яны мягко лежала на ее животе. Она не могла унять дыхание, Яна шагнула к ней и девушки коснулись друг друга грудью. Это касание было очень нежным, таким же, как прикосновение руки, лежащей на животе.

Она ждала, что он не отдаст ее этой маленькой фурии, протянет руку и заберет себе. Но он просто смотрел, улыбался и получал удовольствие, возбуждаясь на их неловкий эротизм. Ему нравилось ласковое упорство Яны, с которым она ухаживала за его Настей.

Горбоносый кавказец возник из толпы, остановился за девушками, облизал их маслянистыми глазами. Зудин взял Настю за руку и притянул к себе. Яна тоже придвинулась.

— Хочу махито! — прошептала Настя горячими губами.

— А ты? — спросил он Яну.

Она кивнула с улыбкой.

— Бармен, два махито и одну водку с лимоном!

Он сильнее прижал к себе Настю и почувствовал, что она дрожит. Она взяла бокал и сделала глоток. Зеленые пузырики зашипели вокруг кусочков льда.

— Ромашка, ты звезда этого вечера! — сказал он.

— Я люблю танцевать!

— Что тебе сказал тот парень?

— Не обращай внимания, он совсем мальчишка!

— А все-таки?

— Что я лучше всех!

— А ты ему?

— Чтобы он отвалил! — она засмеялась.

Зудин чокнулся с девушками и залпом выпил. Настя допила махито и поставила бокал.

— Почему Игорь не поехал?

— Чего ему здесь делать? Накачиваться спиртным? С него и так хватит, — упоминание об Игоре нагоняло на Яну тоску.

— Потанцевал бы.

— Не смеши! Потряс бы пивным брюшком, ты хотел сказать?

— О, какая музыка, — Настя закатила глаза, — пошли танцевать!

Настя тянула его за руку, но он был пассивен как мешок.

— Пойдем! Он предпочитает киснуть за стойкой! — Яна перехватила ее руку и повела на танцпол.

Настя обернулась, позвала его глазами, надеясь, что он пойдет, но он остался на месте. Они ушли, пританцовывая, как застоявшиеся в стойле кобылы, возбудившись от свободы и задрав хвосты.

— Бармен! Еще водки и лимон!

Он опрокинул рюмку и раздавил зубами раздирающую рот кислоту. Когда он обернулся, он увидел, что возле девушек трется тот же сопливый мальчишка. Водка бросилась в голову, захотелось двигаться. Он пошел в толпу, не спуская глаз с девушек. Энергия танца капала с потолка на дергающиеся тела, подсвечивала их яркими вспышками.

Он шел, протискиваясь между горячими телами, втягивая их солоноватый запах. Прижимаясь, они оставляли на нем свою разгоряченную влагу. Девушки чувствовали его тестостерон, провожали его глазами. Он проходил через них, высокий, в расстегнутой на груди темно-красной рубашке, с твердым лицом, как терминатор. Они хотели его, он чувствовал, как под кожей у них зудит от желания, но его влекло к той, что была лучше всех.

Парень дергался рядом с ней, как будто их включили в одну розетку, что-то говорил, тычась носом ей в волосы. Она не обращала на него внимания. Зудин дернул его за руку.

— Отвали!

Парень огрызнулся взглядом и растворился в толпе, оставив поле за доминантным самцом. Яна подошла к Насте сзади, обхватила за талию и притянула к себе. Настя дернулась, пытаясь вырваться, и обернулась.

— Это ты?

Яна захохотала. Настя сняла с себя ее руку и отступила. Яна двинулась к ней с виноватой улыбкой, как будто питалась ее кровью. Настя посмотрела вокруг себя. Первобытная пляска ввела всех в экстаз. Горячие и влажные тела жались к ней со всех сторон, терлись, толкали, заражая энергией танца.

Хотелось двигаться. Она повернулась и нырнула в толпу. Яна на минуту потеряла ее, тянула шею, чтобы разглядеть ее в беснующейся массе. Ее глаза горели как у голодной, она крутила головой, вглядываясь в сверкающие обрывки реальности, как упустившая добычу хищница.

Настя сбежала, нырнула в танцующую массу. Наконец, она почувствовала свободу, отдалась танцу, как незнакомцу, имени которого не успела спросить. Безумный ритм, казалось, колотил в ней самой. Заставлял двигаться все яростней. Ощущение слепой радости охватило ее. Она чувствовала только ритм и свое тело, как подпрыгивает грудь, как вздрагивают ляжки.