Межсезонье

— Сковырнули на свою голову! — выругался Василенко. — А у нее настолько мощный магический потенциал оказался, что пространство выгнулось, и этот карман образовался! Еще бы знать, как она с «Западным полюсом» связана…

— Надо потоки просканировать, — предложил, шмыгнув носом, Шумов. Ветра не было, но и без него холод пробирал до самых костей. — Пошли, что ли?

— Стоять! — распорядился Виктор Петрович, не отрываясь от своих склянок, содержимое которых на таком морозе хоть и стало вязким, но не замерзло. — Сначала небольшая химиотерапия.

— Типун тебе на язык! — выругался Лымарь.

— Чего еще? — удивился химик. — А! Ты в этом смысле. Ладно, суеверный ты наш, открой рот, закрой глаза. Хотя нет — глаза не закрывай. Понадобятся.

— Ты чего удумал-то? — забеспокоился Семен.

— Капли капать буду, — объяснил Виктор Петрович и встряхнул пузырек с дозатором. — Открывай рот, говорю!

Лымарь тяжело вздохнул, но все же послушался. Обычно процедуры Петровича к приятным нельзя было отнести даже с большой натяжкой, а уж когда он напоминал обожравшегося сметаной кота… Что-то сейчас будет!

Предчувствия Лымаря не обманули: первая капля льдинкой скользнула по языку и заморозила гортань, от двух следующих смерзлись ноздри и начисто пропало обоняние. А уж когда дело дошло до глаз! Будто иглой ткнули. Сознание на миг отключилось, но когда Семен с кряхтеньем поднялся со снега, неприятные ощущения успели куда-то подеваться. Только моргать стало больно — глаза обжигали холодом веки.

— С концентрацией, похоже, переборщил, — задумчиво глядя на него, почесал бороду Виктор Петрович.

— В самый раз. — Семен ошарашенно огляделся по сторонам. Сказать, что окружающая действительность изменилась, — не сказать ничего. Черные краски неба расслоились и поражали противоестественной игрой темно-синих и антрацитовых тонов. Бескрайняя пустошь скукожилась, и все расстояния мягко текли, то отдаляя, то приближая еще недавно незыблемо застывшие на месте предметы. А пирамида… Ледяная пирамида налилась объемом и больше не казалась плоской и бесплотной тенью. Неизменными остались только два солнца, по-прежнему ослепительными дырами прорезавшие подкладку небосвода. — Закругляйтесь и пошли…

— Может, все же разбавишь? — обреченно вздохнул Алекс.

— Ну, я Семе в этом вопросе доверяю, — усмехнулся Виктор Петрович. — Да и, если разобраться, хуже точно не будет.

— Семён, ты куда? — окликнул Лымаря Василенко, когда тот, проваливаясь по колено в снег, успел отойти метров на десять.

— Уже никуда. — Семен добрел до видневшегося из снега предмета, которого он раньше просто не замечал, и остановился. Из снега торчала пятка сапога. Обычного кирзового сапога, которые иногда еще выдавали новобранцам в Дружине. Ходить в них зимой — одно мучение, но всяко лучше, чем босиком.

Пользуясь тем, что занятые неприятной процедурой коллеги перестали отвлекать, Лымарь ухватился обеими руками за сапог и потянул. Вообще-то он рисковал. Притаись под снегом какая хитрая тварь или тот же ледяной ходок, и Семену бы не поздоровилось, но в этот раз парень выволок на свет божий закоченевший на морозе труп дружинника. Лымарь его даже переворачивать не стал — ясно ведь: из той самой первой партии, — только срезал ремень автомата и с АК-74 в руках побрел обратно.

— Ну, ты и злодей! — зажав руками глаза, выдохнул осевший на корточки Алекс. — Что за гадость?

— Собственная разработка, — гордо заявил Виктор Петрович, которого прием микстуры нисколько не напряг. Будто чистую воду закапал. — Думаю «северным сиянием» назвать.

— Назови лучше «тараканы в башке», — посоветовал Шумов. — Или «взрыв мозгов».

— Кстати, о северном сиянии, — хмыкнул Василенко, едва успев проморгаться, — что это за лабуда у пирамиды?

— Где? — удивился Семен. — Не вижу ничего…

— И я, — кивнул Алекс. — Глюки начались?

— Петрович? — оглянулся на химика бригадир. — Ты чего закапал-то? Эффект какой?

— Повышается сопротивляемость организма к магическому воздействию и холоду, временно гасится ментальная чувствительность. Но на колдуна, полагаю, действует только первая компонента, — пожал плечами Виктор Петрович. — Чего видишь-то?

— Будто пульсирует что-то. На воронку похоже, никак толком не разгляжу.

— Ну, так пошли, посмотрим поближе, — предложил Лымарь. — Автомат кто возьмет?

— Давай уж, — снисходительно глянув на Антона и Алекса, махнул рукой химик. — Дети перестройки, блин! Ни начальной военной подготовки в школе, ни военной кафедры. От армии тоже отмазались, поди?

— Я — нет, я по здоровью, — возмутился Шумов.

— А я не успел, — хмыкнул Василенко и начал пробираться по глубокому снегу к отливавшей голубовато-серебристым сиянием пирамиде. — Сразу после аспирантуры сюда…

— Так ты здесь сколько уже, — удивился Лымарь, — лет шесть?

— Типа того, — кивнул бригадир и насторожился, когда заметил, что пробегающие по ледяной пирамиде блики возникают как-то очень уж синхронно с пульсацией призрачной воронки. — Осторожнее, не нравится мне все это!