Междуцарствие (рассказы)

Тут имеется нежная деталь. Tsсhaad, сопровождая письмо к Николаю, пишет Бенкендорфу по-русски: "Вашему сиятельству доложу я еще, что если вступлю в службу, то в сей раз пишу по- французски в последнее. По сие время писал я на том языке, на котором мне легче всего было писать. Когда стану делать дело, то Бог поможет, найду и слово русское, но первого опыта не посмел сделать, писав к Государю".

Бенкендорф возвратил письмо к царю нераспечатанным (он ему его вообще не показывал) и попенял Чаадаеву за то, что он ищет себе работу в области, где судит о том, чего не разумеет. Сценарий пьесы готов.

Постановка пьесы

Был у Tschaad'a приятель, Михаил Федорович Орлов. Во времена тайных обществ он предлагал для подрыва царских финансов печатать фальшивые ассигнации, после суда над декабристами Николай I вроде бы говорил, что Орлова следовало бы повесить первым, но не повесил (брат Орлова, Алексей, и руководил следственной комиссией - после он станет шефом жандармов и начальником III Отделения). М.Ф. отделался деревенской ссылкой и уже в 1831 году вернулся в Москву, где обустроился на Пречистенке. Герцен: "Бедный Орлов был похож на льва в клетке. Везде стукался он в решетку, нигде не было ему ни простора, ни дела, а жажда деятельности его снедала". Ну, после того, как примешь капитуляцию Парижа - а ее принял именно что он, - адекватный род деятельности найти не просто.

М.Ф. то принимался изучать химию, то организовывал хрустальную фабрику.

Принимался он и за метафизические системы, остановился же на политэкономии, рассматривая ее через понятие просвещения: "Чем более народ имеет искусственных нужд, тем он более близок к просвещению".

И вот, государственно-чаадаевская пьеска продолжилась уже в конкретной драматургической форме. В январе 1835 года г-н Загоскин ставит комедию "Недовольные", тему для которой ему дал государь. Прототипами героев служили два друга. Главный герой, князь Радугин, находясь в отставке и тратя много денег на прихоти жизни, сердится, что правительство не замечает его талантов и не использует их должным образом. На его желание получить важную государственную должность министр отвечает отказом - теми же словами, что и Бенкендорф Tschaad'у, - говоря, что тут требуется "большая опытность, которая приобретается продолжительной и постоянной службой" и т.п., вплоть до констатации никудышного владения родным языком, отчего ему (по пьесе его присочиненному сыну) и советуют изучить русскую грамматику. Юмор в кругу Николая Павловича был достаточно специфическим. Разумеется, "...театр был полон, ни одного свободного кресла, ни одной пустой ложи; не говорим уже о прочих местах. Самая внешность театра отзывалась какой-то бенефисною торжественностью; необыкновенное освещение, суетливость и давка в дверях, множество экипажей всех родов возвещали, что во внутренности должно было произойти что-то необыкновенное и важное..." - вдохновенно сообщал Белинский.

Пушкин поморщился: ""Недовольные" в самом деле скучная, тяжелая пиеса, писанная довольно легкими стихами. Лица, выведенные на сцену, не смешны и не естественны. Нет ни одного комического положения, а разговор пошлый и натянутый не заставляет забывать отсутствие действия".

Tschaad негодует в письме А.И.Тургеневу: "Странная мысль сделать недовольного из Орлова, из этого светского человека, во всех отношениях счастливого, счастливого до фанатичности. А я, что я сделал, что я сказал такого, что могло бы послужить основанием к обвинению меня в оппозиции?" что странно, философические письма как-никак уже написаны.

Впрочем, у него бывали моменты потери ориентации - в прямом бытовом смысле. В это время он как раз пишет письмо "Луи Филиппу, королю французов".

"Государь, великие короли никогда не пренебрегали искусствами.

Благодарные народы наградили Ваше величество многочисленными именами, среди которых есть звание восстановителя и охранителя французских памятников, и Вы сами, государь, как говорят, гордитесь этим титулом. У каждого народа есть свои памятники, и все народы в совокупности создают то историческое и монументальное искусство, которое в наши дни столь глубоко ощущается народом, благодаря покровительству Вашего величества. Безвестный артист из далекой и малоизвестной в вашей прекрасной Франции страны, я осмеливаюсь положить к ногам Вашего величества первые страницы труда, в котором я поставил своей целью указать основные памятники архитектуры моей родины".

О каком, собственно, "архитектурном труде безвестного артиста" идет речь? И жителем какой такой страны, "малоизвестной во Франции", он себя числит?

Наканунe

Tschaad'овские творения как бы дозревали, что-то с ними должно было произойти. Автор в подобные моменты места себе не находит и очень суетится.