Междумирье

– О, мой король! – он пополз к нему на коленях, дурашливо извиваясь всем телом – Я твой верный пес и всего лишь выполнил твою просьбу! Ты просил меня развлечь тебя песней? Прости, что я испортил тебе настроение. Но я спел то, что поют все вокруг! Рыцари Круглого стола насвистывают эту песенку себе под нос, когда видят твою супругу – прекрасную Гвиневру. Крестьяне распевают ее во время сенокоса. А оруженосцы учатся под нее маршировать – она ритмична и легко запоминается.

Артур вскочил со своего кресла и шагнул к Эктору. Тот замер на месте, испуганно глядя на хозяина. Король завис над шутом с высоты своего исполинского роста, затем взял его за шиворот и поднял так, что их глаза оказались на одном уровне.

– Кто сочинил эту песню? Кто?

– Я не знаю, – неожиданно серьезно и негромко ответил шут, мотнув головой – У меня есть подозрения, но я боюсь ошибиться.

– Кто? – спросил Артур еще раз и опустил шута на пол.

– Мне кажется, что это сэр Мордред.

– Кто?? Мой племянник Мордред? – король уставился на шута с недоумением – Сын моей сестры Феи Морганы? Он же рыцарь Круглого стола!

Шут поправил на голове колпак и одернул пояс. Затем кивнул и заглянул в глаза Артура. Тот хмыкнул и недовольно засопел.

– Ты в своем уме, маленький уродец? Повтори еще раз то, что ты сказал!

– Ваша милость, только сэр Мордред умеет писать удачные стихи и мечтает занять место на троне…

– И это вызвало у тебя подозрение? То, что он умеет писать стихи и мечтает стать королем? А разве ты об этом никогда не мечтал в своих дурацких фантазиях?

Артур неожиданно расхохотался и тяжело опустился на дубовое кресло. Да, он уже был немолод, и его трон рано или поздно отойдет его племяннику, сэру Мордреду – ведь супруга так и не сумела подарить королю наследника. Так зачем же ему идти против Артура?

– Ему не терпится быстрее получить трон, – словно прочитав мысли короля, продолжил шут – Он не любит ждать и хочет насладиться властью, пока молод. Во сне он видит, как собирает вокруг себя рыцарей Круглого стола и повелевает ими. Сэра Персифаля он мечтает выслать из Британии, у сэра Мэрилина отобрать его волшебный посох, у сэра Ивейна – его красавицу-жену. Все 12 рыцарей должны будут целовать его руку три раза в день – утром, в обед и перед сном.

– Откуда ты знаешь? – сердито спросил Артур.

– От прислуги. Сэр Мордред болтает во сне. А я…

Шут явно замялся и покраснел. Артур исподлобья взглянул на него и пытливо протянул:

– Что? Ну, смелее…

Шут вновь зашаркал ногой и покраснел еще сильнее, напустив на лицо серьезности.

– Я, ваша милость, хорошо знаком с ночной горничной, которая спит в соседней комнате с Мордредом. Там вылетел кирпич из кладки, и все прекрасно слышно. В этом дворце очень ненадежные стены, ваша милость. (Шут хихикнул и погрозил стене пальцем). И очень холодно, вот и приходится иногда заглядывать к служанке, чтобы погреть ее замерзшие ноги. И послушать, вытащив кирпич из стенки, о чем болтает ее хозяин во сне.

Артур хмыкнул и с любопытством вгляделся в лицо шута. Тот лишь развел руками и виновато потупился.

– И как часто ты бываешь в гостях у этой служанки? – спросил король.

– Примерно раз в две недели, когда наступает ее очередь. Ваше величество, девушки очень любят мой веселый нрав и острый язычок, которым я щекочу им за ушками. А они мне кое-что рассказывают о жизни своих хозяев…

Король поманил его пальцем. Шут вскочил на ноги и проворно подбежал к своему хозяину. Артур вновь схватил его за шиворот и притянул к себе так близко, что их носы чуть не клюнули друг друга.

– Эктор, а ты случайно не болтаешь про меня? Может быть, ты тоже что-нибудь рассказываешь своим подружкам, а они – своим хозяевам? Говори немедленно и честно!

Шут, полупридушенный воротником рубашки, натужно прокряхтел: «Нет». Артур отпустил его и с усмешкой заглянул в глаза.

– А почему я должен тебе верить?

– Потому что я умен. А кто умен – тот честен. Или – он умеет молчать…

Артур задумчиво изучал лицо шута. Он знал его уже двадцать лет, и Эктор всегда был таким, как сейчас – с ущербным, искривленным телом и ясным, прямым умом, прячущимся под личиной бесконечного лукавства и шутовства. Никто из придворных рыцарей не относился к Эктору серьезно, никто не видел в нем здравомыслящего человека – до того плотно приросла к нему маска безнадежного дурака. Никто, кроме Артура. Он понимал, что природа щедро воздала шуту, обменяв внешность на мудрость.

Артур покачал головой и забарабанил пальцами по столу. К сожалению, сведения шута всегда были надежны.

– Эктор, а почему он сочинил такую песню?

Шут пожал плечами и поскреб затылок.

– Он ненавидит сэра Ланселота и надеется повесить его на первом суку. Когда станет королем.

– Это из-за того, что Ланселот не захотел жениться на моей сестре, Фее Моргане?

– Не знаю. Вполне возможно. Я думаю, что сестра вашей милости очень горда и мстительна и не смогла простить рыцарю его холодности. А Мордред, как любящий сын, решил заступиться за свою мать и примерно наказать наглеца.