Между Сциллой и Харибдой

Надежду Павловну я достаточно хорошо изучил: пока не выскажет, что у ней на душе наболело – спрашивать о делах бесполезно. Поэтому выслушиваю «в пол-уха» все сплетни касаемые друзей-имажинистов – владельцев кафе, про события произошедшие с ними – после нашего с Лизой знакомства, а потом расставания с этой компанией в конце августа прошлого года.

Сергей Есенин как всегда «в ударе», то есть пьёт – дебоширит, дерётся. Какую газету не посмотри: везде на первых страницах – про его «подвиги»!

– Когда в зале сидит Есенин, все клиенты настороже. Никто не знает, что случится в следующий момент, всё возможно – оскорбления, скандал, драка, избиения или ещё какое-нибудь безобразие. В сущности, все – посетители, музыканты, буфетчицы и официантки мечтают о той минуте – когда он, наконец, уйдет.

Здесь она с крайним удивлением:

– Но, странное дело: как только это случается – всё вокруг становится глубоко бездарным, серым и тусклым…

Соглашаюсь:

– Да! С клиентом надо уметь работать – а не просто напитки и закусь ему на стол подавать. Надежда Павловна! Напомните перед моим отъездом в Ульяновск, чтоб я Вам методичку выслал.

– Напомню, если сама не забуду.

– А Вы запишите где-нибудь…

Кроме четырёх заведённых и затем спущенных «на тормозах» уголовных дел, Есенин и ещё трое «мужиковствующих» поэтов (пишущих стихи на крестьянскую тему) были под судом за антисемитские высказывания в адрес зашедшего в кафе еврея-чекиста, с последующей дракой. Всем четверым судья вынес «общественное» порицание.

– Из-за этого возмутительного случая очень многие состоятельные люди перестали ходить в «Стойло Пегаса». Мы с Мариенгофом вывесили объявления чтоб этих трёх типов больше не пускали в «Стойло», так Сергей закатил нам такой скандал! И они с Анатолием так поссорились, что перестали разговаривать друг с другом. А ведь какая дружба была! Водой не разольешь…

Участливо интересуюсь:

– Как там, кстати, Анатолий Борисович?

– Хорошо поживает! Сын у него недавно родился.

– Вот, как? Ну, молодец, – напрягая память, стал вспоминать про детские игрушки виденные в этом времени, – надо будет не забыть – поздравить…

– Анатолий переживает этот разлад очень сильно! Ведь ещё был скандал насчёт денег, которые он якобы не платит с доходов от кафе сестре Есенина. А какие там «деньги»? Он же сам сделал всё, чтоб превратить это приличное заведение в какую-то нищую забегаловку.

С тихим ужасом оглядывает стены кафе:

– Ремонт с самого открытия не делали!

Как мне доподлинно известно из «послезнания», в этом году разлад между Сергеем Есениным и Анатолием Мариенгофом дойдёт до того, что первый решит порвать с имажинизмом и группа «Ассоциация вольнодумцев» будет распущена. Сам же Есенин уедет на Кавказ (правда, не знаю в каком месяце) где и пробудет до следующего – последнего для него 1925 года, с трагичным финалом в питерской гостинице «Англетр».

Ещё вот:

– Как вы с Лизой уехали, Сергей объявил своим учеником и приемником некого Ивана Приблудного[11] – молодого поэта из Украины. Он покупал ему одежду, обувь, давал деньги и водил по ресторанам…

«Что-то Серёженьку после нашей Лизки на мальчиков потянуло, – такой инфы в моём компе не было и, я несколько забеспокоился, – что она ему интересно, такое сказала или сделала?».

– …И что Вы думаете, Серафим Фёдорович? Этот Приблудный начал воровать у него стихи и выдавать за свои!

– Да, Вы что?! Вот же, мерзавец! Копираст проклятый.

Надежда Павловна возмущается вместе со мной:

– Почему-то вокруг Есенина полно подобных мерзавцев (взять бы хотя бы тех трёх «мужиковствующих», спровоцировавших его на драку с чекистом) а вся дурная слава достаётся Мариенгофу… А ведь это единственный приличный человек среди этой публики! Злые языки называют его «снобом», злым гением Есенина – подобно Лиле Брик для Маяковского и даже…

Она, чуть не задохнулась от возмущения:

– …Потомком какого-то немецкого барона! Какая грязная лож! Отцом его был крещённый еврей – врач и настоящий русский интеллигент.

Ну, что тут скажешь? Осталось только поцокать языком от возмущения.

Несколько застенчиво:

– Единственный недостаток у Анатолия – не переносит даже в шутку, любой намёк – что Есенин талантливее его.

Пожав плечами:

– У каждого из нас свои «тараканы» в голове.

Вспомнилось кое-что и, чтоб чисто поржать:

– Правда ли, говорят что теща Мариенгофа управляет «Стойлом» и имажинизмом?

Краснеет сердясь:

– Ах бросьте! Это всё Серёжа выдумал. Я её немного знаю – вполне культурная и безобидная старушка… Что касается денег, то да: у Анатолия большие расходы на семью и, вполне понятно – почему он стал так прижимист. Однако воздадим должное: он из всех дольщиков один хоть что-то делает – чтоб кафе оставалось на плаву.

Кажется, моя «тёща» нашла себе нового кумира!

* * *

Наконец излив душу и высказав про московскую тусовку всё – что она о ней думает, перемыв косточки всем и каждому, Надежда Павловна переходит к делу. У неё есть уже довольно подробно проработанный бизнес-план по полному переходу кафе «Стойло Пегаса» под свой личный контроль.

В собственность, то есть.