Между Сциллой и Харибдой

Хотя эпоха расцвета производства конопляного волокна, когда его российский экспорт в звонкой монете превышал такой же от всех других традиционных предметов вывоза[79] – осталась в далёком прошлом вместе с эпохой расцвета парусников, этой культуре отведено очень важное место в советской экономике.

Конечно, конопля перерабатывалась на ста сорока фабриках, в то время как хлопок – на более чем четырёхсот. Но один-единственный существенный нюанс: своего хлопка не хватало и его приходилось ввозить, тратя дефицитную валюту. Да к тому же среднеазиатский хлопок был низкокачественным – грубым и коротко- волоконным.

А русская конопля, наоборот – лучшая в мире!

Она экспортировалось – принося весомую прибыль в вечно пустующую государственную казну.

Кроме экспорта, из волокон конопли для внутреннего потребления изготавливают шпагат, веревки и канаты, брезент, парусину и мешковину, рыболовные сети и пожарные рукава. Из ее семян давили конопляное масло, которое имело самый широкий спектр применения – от кондитерского производства до мыловарения и лакокрасочной промышленности.

Советское правительство, после удаления из него Сталиным наиболее упоротых большевиков, значение этой культуры хорошо понимало и уделяло это отрасли повышенное внимание. В годы первых пятилеток были разработаны и запущены в серийное производство специализированные машины для уборки и переработки конопли. Среди коноплянноводов поощрялось стахановское движение, а лучшие из них – награждались почётными значками, медалями и орденами СССР.

Однако, это всё будет происходить в тридцатые годы. Пока же, в ожидании Мировой революции, топовая верхушка большевиков – ни о каком «каннабисе» и не мечтала.

* * *

Кстати, о канабисе…

Весной 1925 года в Чуйскую долину за одноимённым («чуйским», стало быть) дождевым червём, отправилась экспедиция вермикологов. В её составе – кроме самих учёных, курсантов Ульяновской школы вневедомственной милиции – для охраны, наиболее активных, говорливых и общительных (и надоедливых) представителей ульяновской комсомольской организации – для установления связей с местной общественностью, корреспондентов ульяновской газеты «Красный глас» – для освящения события и увековечивания его для истории и, прочих… Находились трое врачей из «Клиники душевных болезней» при Военно-медицинской академии в Ленинграде. Из группы будущего профессора Николая Ивановича Бондарева, который под моим патронажем и финарсированием от «Красного рассвета» – проводит эксперименты по лечению безнадёжного алкоголизма курением марихуаны.

Так сказать – вышибая клин клином!

Первые результаты экмпериментов весьма обнадёживали и эти трое, должны были изучить культуру курения этого наркотика в нашей Средней Азии, сравнить это явление с нашим русским алкоголизмом и определить – какое из этих двух зол злее.

Я, кстати, своей воли не навязывал – как решат, так и будет.

В составе Чуйской научной экспедиции, находился и мой «офицер по особым поручениям» – начинающий, но подающий большие надежды жулик, мошенник и аферист Ипполит Степанович…

Фамилию его не скажу, потому что она у него всякий раз разная.

Уже год, как его знаю, но до сих пор не пойму – почему он, получив от меня какую-нибцдь крупную сумму денег на очередную аферу – «кинув», меня не свалит?

Как-то не удержался и спросил. Так, знаете, что он мне ответил?

– Мне с Вами интересно, Серафим Фёдорович!

– В смысле?

– Вы всегда что-нибудь новенькое придумываете, а я так не могу.

Понятно… Отличный исполнитель, но обладающий крайне скудной фантазией придумать что-нибудь своё. Когда-нибудь, он всё-таки свалит – поднабравшись опыта и постарается прихватить побольше моего добра.

Но это будет потом, а пока:

– Ипполит Степанович! Установите кто из тамошних «сусликов» – самый главный «агроном» в Чуйской долине, материально заинтересуйте, с их помощью наладьте сбор «сырья» и отправку по указанному адресу в Ленинград…

Согласно сведениям, найденным в «послезнании», для приготовления «травки» используют верхушечную часть растения – метёлки, листья, цветы, мелкие стебли. Сборкой «пластилина» – смолки и пыльцы, для производства более сильного наркотика – гашиша, я решил не заморачиваться.

Глава 34. Прогрессоры тоже плачут…

Если меня по предварительному сговору не одолел склероз с маразмом, то непосредственно после «попадоса» я решил «заклёпкоманить» в очень редком стиле прогрессора – «попаданец-тихушник», по принципу: «делаем добро и бросаем его в воду».

Сперва, вроде получалось: я действовал «под прикрытием», стараясь особенно не высовываться, не выпендриваться и, если уж вмешиваться в естественный ход истории – то в очень редком случае, когда без этого обойтись нельзя.

Как в случае с Крупской – вставшей поперёк моих прогрессорских хотелок военно-прикладного характера.

Однако, тот же случай сорвал с моих глаз розовые лошадиные шоры: благодаря моим хлопотам-заботам Надежду Константиновну сняли со всех должностей и назначили возглавлять вновь организованный Музей В.И. Ленина в Горках.