Между Сциллой и Харибдой

Ленин говорил о том, что коммунистов – надо карать в три раза строже за корыстные преступления и злоупотребления, чем беспартийных. Однако, как это не печально осознавать – его слова не вписывались в реальную жизнь и противоречили всем существующим раскладам. Взяв власть, защитив своё право властвовать в упорной борьбе – коммунисты захотели «хорошо» пожить и не желали отвечать за это (по их мнению – вполне «естественное желание»), в три раза строже своих классовых врагов.

Происходил хотя и стихийный, но уверенный и последовательный «захват» низового и среднего партийно-государственного аппарата нэпманами-частниками через его подкуп – одна из причин того, что НЭП как говорится – «гикнулся», не просуществовав и десятка лет.

Сталину и его группе казалось, что устранив сам «источник» подпитывающий коррупцию – нэпманов-частников (а вместе с ними частную торговлю, частную промышленность и саму частную инициативу), разом удастся покончить и с самим этим явлением. Однако, они не понимали, что все известные общественные пороки – основываются на самой природе человека и, уничтожить их можно – лишь вместе со всем человечеством.

Ленин был прав лишь в одном – «готового коммунистического человека у нас нет».

Но он не понимал другого: за исключением нескольких жалких процентов «пассионариев-подвижников» – «коммунистических людей», никогда и не будет… Да и те, свершив «толчок» – растворятся-исчезнут в общей массе, что и произошло в реальной истории.

УВЫ, ВСЕМ НАМ!!!

Чтоб жить при коммунизме, должно произойти радикальное изменение генома, в результате которого человек станет – не просто одним из видов приматов, а каким-то совершенно новым существом – возможно даже, уже не биологическим. Каким-то «полубогом» – обладающим более высоким уровнем разума.

Однако, это меня уже «несёт»!

И, пожалуй, самая вопиющая коррупция среди была в лесной и лесоперерабатывающей промышленности. Опять же вспомним «Золотого телёнка»:

«… – А с ГЕРКУЛЕС’ом у вас были дела?

При слове ГЕРКУЛЕС зицпредседатель чуть пошевелился. Этого легкого движенья Остап даже не заметил, но будь на его месте любой пикейный жилет из кафе «Флорида», знавший Фунта издавна, например, Валиадис, то он подумал бы: «Фунт ужасно разгорячился, он просто вне себя!»

Как Фунт может не знать ГЕРКУЛЕС’а, если последние четыре отсидки были связаны непосредственно с этим учреждением! Вокруг ГЕРКУЛЕС’а кормилось несколько частных акционерных обществ. Было, например, общество «Интенсивник». Председателем был приглашен Фунт. «Интенсивник» получал от ГЕРКУЛЕС’а большой аванс на заготовку чего-то лесного, зицпредседатель не обязан знать, чего именно. И сейчас же лопнул. Кто-то загреб деньгу, а Фунт сел на полгода. После «Интенсивника» образовалось товарищество на вере «Трудовой кедр», разумеется, под председательством благообразного Фунта. Разумеется, аванс в ГЕРКУЛЕС’е на поставку выдержанного кедра. Разумеется, неожиданный крах, кто-то разбогател, а Фунт отрабатывает председательскую ставку – сидит. Потом «Пилопомощь» – ГЕРКУЛЕС – аванс – крах – кто-то загреб – отсидка. И снова аванс – «ГЕРКУЛЕС» – «Южный лесорубник» – для Фунта отсидка – кому-то куш…».

Скажи-ка, дядя, ведь недаром?!

* * *

В нэпмановском – достаточно престижном, но не привлекающем особого внимания правоохранительных органов нижегородском ресторане, профессиональный певец искусно закамуфлированный под оборванного беспризорника, довольно душевно пел под небольшой оркестр: