Между нами и горизонтом

— О, черт, тушеное мясо! — Я бросаюсь на кухню. Газовая горелка под чугунной кастрюлей, в которой готовилась еда, обуглилась, и из-под нее поднимается черный дым, тонкой струйкой, но этого достаточно, чтобы включить сигнализацию. — Черт. — Быстро выключаю горелку и передвигаю кастрюлю, проверяя внутри, чтобы оценить ущерб, нанесенный тушеному мясу. К счастью, все выглядит нормально. Оно даже не пригорело на дне. Однако, основание кастрюли испорчено. Сигнал тревоги прекращается, но у меня продолжает звенеть в ушах.

— Как-то не подумал спросить, прилично ли ты готовишь, прежде чем пустить тебя сюда, — говорит Салли позади меня. — Дай мне посмотреть.

Я отхожу в сторону, а он начинает осматривать и проверять плиту.

— Эта секция не работает, — констатирует он, скорчив гримасу. — Давно пора заменить. Иногда она загорается, когда горелка становится слишком горячей.

— Значит, это не моя вина?

— Нет, не твоя, Лэнг. Расслабься. Иди, садись. Я принесу еду.

Начинаю спорить, ему нельзя поднимать тяжелые кастрюли или раскладывать еду. Весь смысл моего прихода сюда был в том, чтобы ему не пришлось... Но потом я вижу выражение его лица и пячусь из кухни, не сказав больше ни слова. Вскоре он приносит две миски, потом возвращается за печеньем, которое я испекла в духовке. Мы едим молча, Салли съедает только половину еды в миске, которую сам себе наложил, прежде чем со стоном отставляет ее в сторону.

— Ну, давай. Скажи, что моя еда отвратительна на вкус.

— Это было вкусно, Лэнг. Но ты, наверное, заметила, что я сейчас немного не в себе. Мой аппетит не такой, как раньше.

— Тебе стоит лечь в постель. Отдохни немного, — говорю я ему.

— Здесь слишком много гребаных лестничных пролетов. Я буду спать прямо здесь, пока немного не поправлюсь.

Откинувшись на спину и обхватив руками туловище, он растянулся на трехсекционном диване, закинув ноги на подушки, и закрывает глаза, тяжело дыша. Еда, кажется, отняла у него все силы. Действительно вытряхнула из него все что было. Его лицо стало еще бледнее, чем раньше, и липкий пот снова выступил на лбу.

— Ты выглядишь бледным, Салли. Как думаешь, сможешь стать дружелюбным на пару минут, пока я проверяю у тебя температуру?

— Конечно. До тех пор, пока ты не попытаешься засунуть градусник мне в задницу.

— Обещаю, это самое последнее, что я планирую сделать.

Я понятия не имею, где его аптечка, и не захватила ее с собой из большого дома, поэтому делаю по-старинке, прикладываю тыльную сторону ладони к его лбу.

— Уверен, что это точный метод, — ворчит Салли.

— Достаточно точный, чтобы сказать мне, что ты сгораешь. Господи, Салли, тебе не следовало покидать медицинский центр. О чем ты только думал?

— Я думал, что у меня больше шансов выжить дома, где Гейл не сможет случайно накачать меня адреналином вместо морфия.

— Понятно. Хороший аргумент. — Бросившись обратно на кухню, хватаю чистое кухонное полотенце из одного из ящиков и мочу холодной водой, прежде чем взять его с собой в гостиную. Грудь Салли поднимается и опускается так быстро, словно он только что пробежал марафон. Прижимаю прохладную, влажную ткань к его лбу, удерживая ее на месте, когда он пытается отпихнуть ее в сторону. Его руки словно сделаны из резины, поэтому их довольно просто парировать. Кажется, у него во всем теле не оставалось никаких сил.

— Ты можешь позвонить Ронану, пожалуйста? Скажи ему, что мне нужно, чтобы он пришел за мной? Прости, Мэгс, мне не следовало так много пить. — Он говорит невнятно, словно пьяный. Гораздо больше, чем если выпил два стакана виски. Скорее, выпил всю бутылку.

— Салли? Эй, Салли, ты не мог бы присесть для меня?

— Вообще-то нет. — Однако пытается, сделал отважную попытку. Он напрягает руки, напрягает мышцы пресса, качается вперед, а затем взвывает от боли, глаза широко распахнуты, и тот немногий цвет, оставшийся на его лице, исчезает, оставив его призрачно белым. — Вот дерьмо, — шепчет он. — Это было глупо.

Он, кажется, пришел в себя, но когда смотрит на меня, зрачки поглотили его радужку в темнеющей комнате, и выглядит так, будто снова исчезает так же быстро.

Нахмурившись, он протягивает ко мне руку с растопыренными пальцами.

— Ты... ты ведь не она, да?

— Я Лэнг. — Качаю головой, поправляю себя. — Офелия. Помнишь?

Он выглядит так, словно не слышит, что я говорю.

Достаю из сумки мобильник и как можно быстрее набираю номер Роуз. Она отвечает после четвертого гудка.

— Эй, дети уже накормлены и напоены. Эми уже отключилась, а Коннор читает свою книгу в постели. Ты уже возвращаешься?

— Нет, вообще-то я все еще у Салли.

— Он не в медицинском центре?

— Нет, он наотрез отказался там оставаться. Длинная история. Послушай, я не знаю, что мне делать.

— Что случилось?

— Ну, когда я приехала, он был в сознании, но сейчас весь горит и бредит. Он попросил меня позвонить Ронану, чтобы тот забрал его и отвез домой.

— Нужно позвонить в медицинский центр. Пусть Колин приедет и отвезет его в «Скорую» или еще куда-нибудь.