Между двух миров

— Это был самый красивый государственный деятель, какого только можно пожелать, но по секрету скажу вам, что, несмотря на все усилия, я не мог заставить себя прочесть его речи. Боюсь, что это окажется самой невыгодной из моих спекуляций, хотя эти книжки и обошлись мне недорого — всего по четверть цента за экземпляр. Бумагу придется продать на макулатуру, а на переплетах можно будет сделать новое тиснение и вложить туда что-нибудь другое, например — биографию папы Бенедикта XV.

Мистер Робин сказал затем, что он думает перебраться в Германию, но решил выждать, пока все утрясется и станет легче ездить туда и оттуда. Он скупает в Германии всякого рода недвижимость. — Не считайте меня тщеславным, если я скажу, что намерен сделаться очень богатым человеком. У меня есть возможность загодя узнавать о готовящихся событиях, и было бы смешно не использовать такое преимущество. Если вы занимаетесь делами, вы должны покупать то, что будет расти в цене, и продавать то, что будет падать.

Ланни согласился, что таковы правила игры.

— Посоветуйте вашему отцу, чтобы он больше доверялся мне, — настаивал Робин. — Мне не удалось повидаться с ним в его последний приезд, — и я очень об этом сожалею, — нельзя судить издалека о том, что происходит в Европе. Вашего отца тревожит, что я продолжаю продавать немецкие марки, — это в Америке он поддался влиянию немецкой пропаганды. Вы разбираетесь в обстановке?

— Я не слежу за денежным рынком, мистер Робин.

— Конечно, вам не до того, вы занимаетесь искусством, и я вас за это уважаю. Но я объясню вам. По всему свету есть немцы, у которых водятся деньги. Некоторые из них готовы помочь родному фатерланду, но не знают, как это сделать. Если убедить их, что надо вкладывать свои капиталы в германскую валюту, жизнь на родине может наладиться. Вот германское правительство и старается распространить повсюду слухи, что начинается подъем, что Германия быстро восстанавливается, что печатать деньги больше не будут, что марка уже упала до предела и дальше падать не будет, — и таким образом германскому правительству удается сбывать свои бумажные марки за границу. Но Иоганнесу Робину оно их не продает, наоборот, я сам продаю миллионы и миллионы марок живущим за границей немцам в кредит на три месяца, а когда срок приходит, я покупаю их за половину того, что должен получить. Это беспокоит вашего отца, — он считает такие операции рискованными. Скажите ему, — пусть верит мне, и он будет настоящий богач, а не середка на половинку.

— Я передам ему ваши слова, мистер Робин, — сказал Ланни, — но я знаю, что мой отец предпочитает вкладывать деньги в реальные ценности.

— Он, конечно, прав, что держит свои деньги в долларах. Когда марка окончательно скатится вниз, он приедет в Германию и будет скупать крупные концерны по тысяче долларов за штуку. А мы с вами, Ланни, будем платить за картины старых мастеров меньше, чем за хороший обед.

— Мне некуда будет девать их, — сказал Ланни. — У меня кладовая полна картин Марселя Детаза, которые мы собираемся продать.

— О, послушайтесь моего совета и не продавайте! — воскликнул экспансивный коммерсант. — Сейчас у нас кризис, но скоро жизнь опять наладится и начнется такой бум, какой еще никому не снился. Тогда мы с вашим отцом покажем себя.

V

Ланни отправился на вокзал встретить юных путешественников из Роттердама. Он был уверен, что узнает их, так как видел множество фотографических снимков двух темноглазых мечтательных сынов древней Иудеи, головы которых пророк помазал священным елеем. Ланни Бэдд слышал в воскресном классе библии рассказ своего деда, старого угрюмого пуританина и фабриканта пулеметов, о мальчике-пастухе по имени Давид, который играл на арфе, внимал гласу Иеговы и общался с всемогущим богом. Если сосчитать возможное потомство одного человека на протяжении ста поколений, то окажется, что в каждом еврее есть капля крови этого певца; и вот двое таких потомков Давида выходят из вагона голубого экспресса: один — с чемоданом и скрипкой в футляре, другой — с чемоданом и кларнетом.

Оба взволнованы, глаза у них сияют, румяные губы смеются — сбылась мечта семи лет, они познакомятся с Ланни Бэддом! Приятно, когда ты для кого-то служишь источником такой радости, — и Ланни постарается не обмануть их ожиданий. Он понимал, что происходит с мальчиками, он ужо давно знал от мистера Робина, что Ланни Бэдд в их глазах воплощенное совершенство — он такой образованный, он так много путешествовал, и он принадлежит к правящей касте современного мира — к тем, для кого создается искусство, перед кем артисты исполняют художественные произведения.