Меж колосьев и трав

Меж тем машина потихоньку одолевала первый за Пилюгиным подъем. И чем выше она поднималась, тем более просторная ширь открывалась справа от нее. Видны стали занесенные снегом сараи еще одной деревушки, подальше — свиногородок Пилюгинского совхоза и уж совсем далеко высовывались из-за горушки заиндевевшие верхушки нескольких сосен из старинного — еще барского, княгини Волконской — парка. А когда взобрались на самую вершину увала, вдруг увидели у обочины в кристалликах инея сине-желтый легковой автомобиль, рядом с которым стоял, видимо, поджидая кого-то, капитан милиции.

— А ну, останови! — распорядился Рятлов. — Поздороваться надо.

И выскочил из машины.

«Весь мир у него — друзья, — вздохнул Иван. — Хотя дружбой, конечно, это не назовешь: какая уж там дружба, если что-нибудь добыть или достать надо».

Снаружи тотчас завязался оживленный разговор, и Ивану показалось, что с губ собеседников уже перепорхнули знакомые слова о таинственном «размере».

Вернулся Рятлов в машину в приподнятом настроении.

— Учись!

— Че-му?

— Жизни. А то какой грозой ты на меня сегодня утром налетел, а?

«Еще и смеется, — вздохнул про себя Иван. — Значит, уверен в себе. Небось думает, обвел дурака вкруг пальца. Ан, врешь, Егор Демидович, не купишь — меня полсела в армию провожало!»

Приехали они рано. Иван отогнал освобожденный грузовик в гараж, обиходил его и потом часа два отсыпался, пока не разбудило его осторожное материно покашливание.

Мать болела давно, ей не становилось ни лучше и ни хуже и ничего не хотелось.

— Проснулся? — спросила она ласково. — Нюрка сейчас придет, они с соседкой Клавкой побежали — автолавка приехала. Устал?

— Было дело…

— Сынок, — неуверенно попросила мать. — Сходил бы ты в магазин, пива чего-то так вдруг захотелось.

Тонков собрался и пошел.

На дворе сияло солнце, оплавляя вчерашний неурочный снег, по дороге сочились ручейки.

У палатки с пивом топтались мужики, хорошо поработавшие в предыдущую ночь, когда пообрывало ветром провода и девять скважин на промысле вышли из строя. Многие из них уже успели основательно «подкрепиться» и, благодушные в предвкушении премии, которая, судя по результатам месяца, сама шла им в руки, радостно приветствовали Ивана.

— А-а! — зашумели они. — Рассказывали, как вы вчера… Ты что, за пивом? Бери, чудак, без очереди.

Щурясь на праздничное солнце, Тонков подождал, пока наполнят пивом его посудинку, расплатился и, добавив мелочи, попросил еще кружку, чтобы выпить здесь же, блаженствуя среди своих.

Он отхлебнул — и поперхнулся. «Вода!» — ужаснулся он.

Однако мужики, пропустившие с утра не по одному стаканчику, не замечали этого и пили пиво с удовольствием. Один из них, оператор Мишка Есипов, когда Тонков допил свое, протянул ему еще одну — от себя, в знак уважения.

Отказаться было нельзя, и Тонков снова стал пить. А надо было еще нести и матери…

И тут откуда-то из-за конторы появился Рятлов.

— Ну как, мужики, пьете? — обратился он к присутствующим. — Пейте, пейте: пиво хорошее.

Он тоже попросил себе кружку, сдул с нее пену и стал цедить сквозь зубы мутноватую жидкость.

— Ах, хороша штука-то, — сказал он и сплюнул, словно ему в рот вместе с пивом попала соринка. — Правду говорю, Иван?

Последнее Рятлов сделал, наверное, напрасно.

«Еще и куражится, сволочь!» — подумал Иван.

— Егор Демидович, — сказал он вслух. — А вы знаете такой факт: когда меня в армию провожали, за мною через всю улицу три машины на малых оборотах ехали?

— Ну и что? — спросил беспечно Егор Демидович, но тут же сразу что-то заставило его насторожиться.

— Ты чего это выдумываешь? — спросил он опасливо. — Ты чего это выдумы…

— А вот чего! — сказал Иван и с силой плеснул Рятлову в лицо из кружки.

Мужики оторопели.

— Ты чего? — закричали они чуть после.

— Сдурел?!

— За что-о?

Иван с плохо удающимся хладнокровием ставил кружку на прилавок.

— Он знает, за что. Он все на свете знает!..

И замахнулся на Егора Демидовича. Мужики заломили Ивану руки, оттащили, не дали драться.

Через неделю Иван уволился. После разбирательства в ГАИ петропольевского столкновения Тонкова перевели в слесаря — временно, конечно, до полного выяснения, а он слесарить не захотел и подал бумагу на увольнение.

Просьбу его удовлетворили.

МЕЖ КОЛОСЬЕВ И ТРАВ

Раки были отменными. Вынутые из крутого кипятка, они лежали на блюде, выставив перед собой красные клешни с кусочками приставшей к ним какой-то разваренной зелени.

Хозяин стал разливать водку.

— Нам нельзя, — сказал испуганно Перетятько, знавший за собой известный грех.

— По одной можно, — рассудил хозяин. — Рабочий день уже кончился, вы у меня в гостях, а директор, которого вы ждете, может, и совсем не приедет.