Меж двух орлов

- Да-а,  - согласно тянул пан Януш, подливая гостю.  – Пан князь с паном каштеляном, дай Творец им всяческих милостей, за порядок на землях взялись нешуточно. Так что ничего странного, что разбойный люд потянулся на окраины. Хоть при больших городах похлебка с добычи и жирнее, зато на окраинах шкура на …  - тут пан Соколувский осекся, поглядывая на жену, - … на спине целее.

               Соседок, сопровождавших мужей, интересовало, понятно, совсем другое.

- Так что, пани Малгожато? – Допытывалась пани Юдыта, известная всей округе язва. – Что ядзвин-то ваш сказал, когда панну Мирославу через три дня только нашли?

- Так, не было его дома, ничего и не сказал. - Степенно отвечала пани Малгожата. – Услал пан Сколоменд сына куда-то, говорит, по торговым делам. Оно и понятно, это у пани хозяйство небольшое, одному сыну толком делать нечего. А у пана Сколоменда все к делу пристроены, от мала до велика…

               А самому пану Сколоменду сплетни бабские выслушивать недосуг. Так что он-то как раз ничего и не сказал, окромя того, что следить за своими землями лучше надо.

               И все же, соседские подначки не прошли даром. Это Мирося поняла, когда на следующий день мать, не выдержав, отложила зща ужином ложку и спросила мужа.

- Яночку, так что там ядзвины эти, прости их творец, себе думают? Вся округа бродит, как пивная закваска, а они и в ус не дуют.

- Малгосю, - Пан Януш удивленно поднял брови, глядя на жену, - чего ты? Ну какая тебе свадьба, когда жених в отъезде? Да и вообще, дурное это дело, со свадьбой спешить.

               Пани Малгожата только молча вздохнула. Оно, конечно, понятно, что без жениха никакой свадьбы ты не сыграешь. А все ж не в добрый час выслал Сколоменд сына в дорогу. Наверное, пани Малгожате было бы проще отбиваться от сплетниц, знай она правду. Или, хотя бы, полправды.

Но даже полуправду рассказывать жене пан Януш не решился. Он и старшему сыну рассказал не все. Только то, что украли Миросю свои, от кого не ждали. Что хотели силой закрыть в кляшторе, чтоб ядзвинам не досталась. А еще, что побили ядзвины похитителей, не спрашивая ни имени, ни рода. Кто и зачем – это уже позже узнали, когда разбираться стали.

- Вот уж от кого такой подлости не ожидал, так это от пана Адама. – Нахмурился Гжегош, выслушав отца.  – Ладно еще пан Кшиштоф, тот, сколько его помню, всегда странным был. Я было думал, что он после смерти жены совсем в кляштор уйдет. Но нет, остался зачем-то.

- Да, в общем, ясно зачем. – Пан Януш пожал плечами. – Род шляхетский, старинный. Положено после себя наследника оставлять.

- Ну, и оставил. – Проворчал Гжесь. Его отец только развел руками. Действительно, поневоле усмотришь волю Творца в том, что не осталось у Кшиштофа ни вдовы, ни наследника. Только кого теперь пан князь на бесхозное хозяйство пришлет? Не вышло бы хуже. Пан Кшиштоф дурной был, да свой.

               Так что помалкивать Мирославе приходилось не только при чужих, но и при своих тоже. Необычная молчаливость вечной непоседы Мироськи не могла не встревожить мать. Улучив момент, когда нянька была занята укачиванием младенца и женщины хозяйской семьи остались в светлице одни, пани Малгожата осторожно начала расспросы.

- Миросенько, а как ты себя чувствуешь? Не болит ли чего? Может, бабку-знахарку позвать?

- Зачем? – Не поняла Мирослава, выныривая откуда-то из своих мыслей.

- Ну, мало ли. – Пани Малгожата замялась. – Все-таки, до свадьбы еще Творец знает сколько ждать, как бы не вышло чего. А бабка травок каких заварит… чтобы спалось лучше. Ты как из того лесу вернулась, словно подменили тебя. А что было – не говоришь. Что мне думать остается?

-  А что было? – Мирося подняла на мать внимательный взгляд. – Вы бы, мамо, лучше отца слушали, а не сплетни пани Юдыты.

- Да ты… Ах, ты… - Задохнулась от возмущения пани Малгожата. – Да как ты с матерью разговариваешь, поганка ты этакая?!

- Ну, поганка так поганка. – Мирослава равнодушно пожала плечами. – За поганина родители просватали, вот и поганка.

               Пани Малгожата даже задохнулась от такой дерзости, а Зося, не выдержав, высказалась.

- Ты, Мирославо, вместо того, чтобы матери дерзить, задумалась бы. Как ни крути, сама виновата. Вела бы себя, как положено панне, не ходила бы теперь по тебе дурная слава. А то носишься по лесам да болотам со своим ядзвином, словно и впрямь поганка какая.

- Тебя спросить забыла. – Милослава в сердцах бросила шитье и встала с лавки. – Ты со сватовства только и делаешь, что меня поганами попрекаешь. А, между тем, меня за Боруту сватая, отец между орденцами и Соколувом заслон поставил. Твою, между прочим, дупу мною заслонил. А ты, если ума не хватает самой подумать, слушай Гжеся и тата, и рот лишний раз не открывай.

- Мирославо! – Снова возмутилась пани Малгожата.

- Мамо! Ну что сразу: «Мирослава!». Сосватали за Гжеся дурищу, только и того, что з дому Дембовских. Зоська только и умеет, что слезы-сопли вытирать да молиться, словно законница, а Мирослава виновата.