Меж двух миров

— Я не могла обознаться. Твое лицо изменилось, и даже голос твой звучит иначе, чем в моих воспоминаниях, но это ты. Я окончательно поняла это в ту минуту, когда ты цитировал стихотворение. Только одного я не могу понять: как возможно то, что ты стоишь передо мной. Ведь ты же погиб.

— Но Роберта Бернса почти всегда цитируют, на свадьбах, — возразил приезжий. — Мне очень жаль, если я пробудил в вас воспоминания о человеке, близком нам. Однако боюсь, что этого человека, о котором вы говорите, действительно нет в живых.

Микаэла отпрянула. Глаза ее сузились.

— Да, наверное, вы правы. Дэвид никогда бы не обманул меня.

Мужчина внезапно вздрогнул и уронил голову на грудь.

— Микаэла, — с трудом произнес он. — Мне… очень жаль. Я виноват перед тобой. Боюсь, что я совершил большую ошибку…

Микаэла прикрыла рот рукой, чтобы не закричать.

— Так это действительно ты, — прошептала она. — Но как… я ведь считала, что ты погиб. Где же ты пропадал все эти семь лет?

— Я был тяжело ранен, — с усилием начал свой рассказ Дэвид. — Все мое тело было изуродовано до неузнаваемости. Меня приняли за убитого и бросили на поле боя. И только несколько дней спустя на меня наткнулись фермеры и забрали к себе. Когда я пришел в сознание, то понял, в каком положении нахожусь: я потерял глаз и стал инвалидом; голосовые связки были повреждены, ноги больше не слушались меня. В конце концов меня отвезли в военный лагерь в Андерсонвилле.

— В Андерсонвилле? Я слышала о том, что там произошло. Должно быть, это место было обращено в руины, — вставила Микаэла, едва дыша.

— Именно так и было, — подтвердил Дэвид. — Меня доставили под именем моего друга Эндрю Стросса. И поскольку я уже решил, что мне так или иначе больше не быть прежним Дэвидом, я не стал исправлять эту ошибку и оставил все как есть.

— Но почему же? Неужто ты не мог представить, как я страдала?

— Да, я мог представить, но я знал, что это пройдет. — Впервые с того момента, как Дэвид начал говорить, он поднял взгляд от земли, но все еще не отваживался посмотреть в глаза Микаэлы. — Микаэла, ты была так молода и так хороша. Что бы ты делала с беспомощным калекой, каким я тогда был?

— Я бы ухаживала за тобой!

— А вот как раз этого я и не хотел. Ты должна была остаться свободной. — Только теперь Дэвид открыто взглянул на стоявшую рядом с ним женщину. — Спустя какое-то время я почувствовал, что выздоравливаю. Ко мне вернулся голос, и после долгих и упорных тренировок я заставил двигаться и ноги. Случайно я услышал в Андерсонвилле о женщине-враче по фамилии Куин. Прошу тебя, Микаэла, — теперь он взял ее руки в свои, — ты должна мне поверить: если бы я знал, что ты начала здесь новую жизнь, я бы никогда не приехал сюда.

Микаэла отвернула голову.

— Это хорошо, что ты приехал, Дэвид. Для меня это счастье — узнать, что ты жив.

Микаэла почувствовала, что силы оставляют ее, но Дэвид не дал ей упасть, подхватил ее под руку и отвел на веранду салуна, усадив на деревянную скамью. После чего и сам сел рядом с ней.

— Микаэла, мне не надо было приезжать, — начал он. — Но любовь, которая продолжала жить во мне, оказалась сильнее. Мне следовало бы сразу же вернуться назад, как только я увидел тебя, твою семью, твою больницу. Прошу тебя, прости меня.

Микаэла заглянула в лицо Дэвида, и чем дольше она на него смотрела, тем больше ей казалось, что оно почти не изменилось, несмотря на шрамы и раны. Она видела его лучистый взгляд, который всегда действовал на нее завораживающе, и его руки, нежные прикосновения которых она помнила до сих пор.

— О, Дэвид! — Она в изнеможении упала к нему на грудь. — Ты жив!

Но волшебство этого мига было разрушено внезапным шумом на улице. Праздничная компания провожала молодых до украшенной кареты, которая должна была отвезти их домой. Молодоженов посыпали рисом и выкрикивали им пожелания счастья.

Микаэла резко выпрямилась.

— Мне надо идти!

И уже в следующее мгновение она с развевающейся юбкой бежала по улице к остальным.

— Мама, вот ты где! — бросился ей навстречу Брайен.

— Можно мы до позднего вечера останемся в городе? Они собираются устраивать всякие проделки Хоресу и Майре! — Глаза Колин горели от радостных предвкушений.

Микаэла поколебалась.

— Нет, мне бы этого не хотелось, — ответила она наконец. — Я… я нахожу эти шутки неуместными. Мне будет гораздо приятнее, если вы сейчас же поедете со мной домой.

С этими словами она отвернулась от детей и пошла к своему экипажу, чтобы приготовить его к отъезду. Но Салли уже позаботился об этом. Пока дети взбирались на платформу, он подал Микаэле руку, помогая ей подняться на облучок.

Взгляды их встретились и задержались дольше, чем обычно, и Микаэла заметила в глазах Салли скептическое и в то же время упрямое выражение.

— Спасибо, — коротко сказала она и села на свое обычное место.

Шутку, которую гости сыграли над молодоженами, в самом деле никак нельзя было назвать удачной.