Меценат

Чтобы еще больше раздуть скандал, Октавиан завладел завещанием Антония, которое хранилось в Риме у весталок, и огласил его в сенате в качестве явного доказательства измены. В своем завещании Антоний, помимо всего прочего, признавал Цезариона единственным законным наследником Юлия Цезаря, все свое огромное богатство и все свои владения, в том числе римские, оставлял Клеопатре и просил похоронить его не в Риме, а в Александрии. Это было настолько возмутительно, что в июле 32 года сенат принял решение объявить войну — правда, не Антонию, а Клеопатре, якобы покусившейся на римские провинции[196]. Объявлять войну непосредственно Антонию было опасно, так как у народа новая гражданская война вызвала бы недовольство и озлобление.

Поскольку полномочия Октавиана как триумвира истекли, а в будущей войне против Египта ему были нужны именно чрезвычайные полномочия, он заставил всю Италию и западные провинции принести ему присягу в верности. Аналогичную присягу восточные провинции принесли Антонию.

Октавиан имел в своем распоряжении около четырехсот кораблей, 80 тысяч пехоты и 12 тысяч конницы. При этом сам Октавиан решил не руководить будущей войной непосредственно и благоразумно передал армию в руки Статилия Тавра, а флот — под командование Агриппы. Управление Римом и Италией он вновь возложил на Мецената.

Антоний выставил 500 кораблей, не считая транспортных, 100 тысяч пехоты и 12 тысяч конницы. При этом он сам отправился на войну вместе с Клеопатрой, и часть вооруженных сил оставалась под ее руководством, что, безусловно, приводило к неразберихе[197].

После нескольких месяцев бесплодного маневрирования 2 сентября 31 года противники, наконец, столкнулись у мыса Акций в Северо-Западной Греции[198]. Завязалось морское сражение, долгое время шедшее с переменным успехом, пока Клеопатра со своим флотом внезапно не покинула битву, опасаясь быть запертой в бухте. Как пишет Плутарх, «битва сделалась всеобщей, однако исход ее еще далеко не определился, как вдруг, у всех на виду, шестьдесят кораблей Клеопатры подняли паруса к отплытию и обратились в бегство, прокладывая себе путь сквозь гущу сражающихся, а так как они были размещены позади больших судов, то теперь, прорываясь через их строй, сеяли смятение. А враги только дивились, видя, как они, с попутным ветром, уходят к Пелопоннесу»[199].

Клеопатра поплыла к Египту, и за ней немедленно последовал Антоний с сорока кораблями, бросив на произвол судьбы остальной флот и свои легионы. Брошенный полководцем флот продолжал героически сопротивляться, но вечером все же сдался. Легионам Антония так и не пришлось побывать в бою, и они сдались на восьмой день[200]. В честь победы Октавиан приказал основать на берегу Акцийской бухты город Никополь.

Мог ли наблюдать Меценат битву при Акции? Такая возможность у него имелась. Как уже говорилось, в 31 году он вновь был поставлен во главе Рима и Италии, однако Октавиан намеревался вызвать его к себе в Грецию, о чем недвусмысленно свидетельствует поэт Гораций:

На либурнийских, друг, ты поплывешь ладьях
К судам громадным вражеским:
Везде охотно с Цезарем готов делить
Ты, Меценат, опасности[201].

Тем не менее эта поездка не состоялась, и Меценат остался в Риме. Что же ему помешало? Дело в том, что в это время Марк Эмилий Лепид, сын триумвира Лепида, составил заговор против Октавиана. По счастливой случайности Меценату удалось его раскрыть и подавить в зародыше.

Вот как описывает это событие историк Веллей Патеркул: «…Марк Лепид (сын того Лепида, который был участником триумвирата по государственному устройству, и Юнии, сестры Брута), юноша, выдающийся скорее по внешности, чем по уму, возымел намерение убить Цезаря тотчас по его возвращении в Рим. Охрана Рима была тогда поручена Меценату, человеку всаднического, но блестящего рода… Выказывая полнейшую апатию, он тайно выведал планы безрассудного юноши и, без каких-либо тревог для государства и для граждан, подвергнув немедленно аресту Лепида, погасил новую и ужасную войну, которую тот пытался разжечь. И имевший преступные намерения понес наказание»[202].

По сообщению Аппиана, «Меценат обвинял сына Лепида в заговоре против Цезаря, а также обвинял и его мать в укрывательстве. Самого Лепида как потерявшего всякую силу он ни во что не ставил. Мать молодого Лепида, требовал Меценат, как женщину не нужно уводить в качестве пленной, но надо было поручиться консулу, что она желает отправиться к Цезарю, молодого же Лепида Меценат послал к Цезарю в Акций»[203]. Очевидно, он послал его туда для суда и расправы. Вполне понятно, что необходимо было выявить и уничтожить других возможных членов заговора, а для этого требовалось присутствие Мецената в Риме.